Спасатель. Жди меня, и я вернусь. Андрей Воронин
делом Николай присел за пульт видеонаблюдения и отключил наружную камеру номер три. Соответствующий квадратик на разделенном на секторы мониторе погас, изображение на нем пропало, сменившись слепым черным фоном. Не задержавшись ни на секунду, чтобы ненароком не попасть во власть колдовских чар «голубого друга», охранник протопал в крошечную кладовку, по совместительству служившую им со сменщиком гардеробной, и открыл стоящий в углу старый трехстворчатый шкаф. Сдвинув в сторону свою городскую одежду, он раскопал наваленную на дне шкафа кучу тряпья. Под ней обнаружились два картонных ящика: один – закрытый и запечатанный клейкой лентой, а другой – вскрытый, из которого торчали длинные тонкие горлышки трех бутылок. Неделю назад ящик был полнехонек, но с жаждой не поспоришь, а коньяк, увы, не наделен способностью к самовоспроизводству, как бы этого ни хотелось российским, да и всем прочим, сколько их есть на белом свете, выпивохам.
Николай вынул из ящика и растолкал по карманам бушлата две бутылки, снова прикрыл свой нехитрый тайник тряпьем и вышел из сторожки. Из окна расположенной на втором этаже палаты за ним наблюдали – как он не без оснований предполагал, с большим нетерпением, – и, когда он приблизился к зданию главного корпуса, окно беззвучно приоткрылось. Свет в комнате не горел; в темной щели, белея, возник полиэтиленовый пакет. Сжимавшая его рука высунулась из окна почти по локоть и разжала пальцы. Пакет, чуть слышно шурша, начал плавно опускаться вниз на прочной, рассчитанной на хорошего сома, рыболовной леске.
На первом этаже, точно под палатой номер двенадцать, постоялец которой в данный момент злостно нарушал правила внутреннего распорядка пансионата, располагалась кладовая, в которой старшая сестра Изольда хранила лекарства – в том числе, разумеется, и препараты группы «А» – то бишь, говоря по-русски, наркотики. Окно кладовой было забрано изнутри прочной стальной решеткой и, как и железная дверь, оборудовано охранной сигнализацией. Проникнуть в кладовую в этот поздний час никто не мог, а значит, случайных свидетелей творящегося безобразия можно было не опасаться.
Охранник знал, что, если его застукают за этим занятием, работы он лишится в тот же миг. Но кто не рискует, тот не пьет шампанское, а денежки лишними не бывают. Каждый человек имеет право на свои маленькие секреты. Хочешь жить – умей вертеться. Кому суждено быть повешенным, тот не утонет, и наоборот: кто твердо вознамерился утопиться в бочке со спиртом, сделает это непременно, невзирая на любые препятствия и помехи. И если Николай Зубов откажется таскать постояльцу из двенадцатого номера коньяк, это за него с удовольствием сделает кто-нибудь другой – напарник Леха, например, или Женька, сын новенькой санитарки.
Он ловко, без лишнего шума подхватил пакет в двух метрах от земли. Внутри лежали две пустые бутылки, засунутые, чтоб не брякали, в старые рабочие рукавицы. Кроме них, в пакете, как обычно, обнаружилась пятидесятирублевая купюра.