Он и Лилит. Илья Славицкий
в пёстрой бурлящей толпе. Неподвижная и несущаяся в снежном вихре вокруг. Танцующая под размеренный тревожный рокот невидимых барабанов…
«Но пречистая сердечно
Заступилась за него
И впустила в царство вечно
Паладина своего.»
Границы. Языки. Традиции. Работа. Счет в банке. Вымысел. Реальность. Какое это имеет значение, если Вселенная взрывается от встречи взглядов. Снова и снова. Наперекор всему. Основой всему. Всегда…
«Царство вечно».
Маленький домик на берегу моря. Жёлтого?… Красного?… Какая разница! Синие волны лижут песок. Двое. Мальчишка из Житомира и девчонка из Киото.
Мойша и Гейша.
Любовь.
Не это ли видел Поэт своим прозорливым оком?
Мартовский пес
А я вот думаю – и чего все на котах зациклились? Будто никого больше на помойке не водится. Хоть бы и я, например. Чем не предмет для небольшого рассказа? Хвост, лапы, усы. Интеллект, между прочим, тоже. Любому коту могу ладью отдать легко в пятиминутке. Только где вы найдете котов, играющих в шахматы? Они всё больше – по кошкам.
Да, весна. Вот вчера, иду я к подруге. Она у меня – девушка из хорошей семьи. Папа – лабрадор, мама – то ли сенбернар, то ли – ньюф. Живет в дворницкой, в первом подъезде. Все интелигентно, чинно. Несу косточку почти необъеденную, и пол пачки Вискаса. А навстречу бегут два этих. Немытые, лохматые, орут. Тьфу! Стыдобина. Я на них даже лаять не стал – бесполезно, всё равно они в эти дни – как сумасшедшие. А чего там с ума сходить – из-за какой-то кошки драной? Не понимаю я этого. Мало того, что они друг другу готовы глаза выцарапать, так еще и кошки у них – ну просто смех. Плюгавые какие-то.
Вот, то ли дело – моя! Красавица! Я, когда на задние лапы встану, могу её в нос лизнуть, почти. А когда мы с ней на соседнюю помойку выходим, никто и близко не посмеет. Она только зубы покажет, и все уже исчезли. А меня уважает. Даром, что я у неё свободно под животом пробегаю. Ей даже нравится. Говорит – щекотно ей. Конечно, щекотно. У меня папа – спаниель, а мама – такса. Я в длину – пес хоть куда. Вот в высоту – немного коротковат. Но, знаете ли, это даже и не всегда плохо. Я в такие места залезть могу, куда и не всякий котяра отважится.
Кстати, о котярах. Ну что это за поведение для уважающего себя мужчины? Соберутся где-нибудь во дворе, и орут. Будто их кошки в хор отбирают. Я вот своей и гавкнуть-то не гавкну, а она уже как милая, бежит, хвостом виляет, ластится. Знает, что у меня для неё всегда есть чего-нибудь вкусное. И насчет этого. Ну, вы понимаете. Мне что март, что сентябрь. В общем, не то, что у этих придурков. Ну и вообще. У меня же – обхождение, галантность. Я и обнюхаю, и рядом побегаю, и на столбе отмечусь. А те – тьфу, срамота мартовская!
Вон, опять бегут. Друг за другом, похоже. У одного – ухо порвано. Второй – на все лапы хромает. Ага, я знаю. Это они хотели на пятый этаж забраться. Там фифа одна живет, сиамская. Дура дурой. Даром что на шее бантик. Её во двор не выпускают, только на балкон, на поводке. Так каждый март с ее балкона дюжина или две хахалей вниз слетает. Дурачьё! Там