Скользящий сквозь ночь. Живые и мертвые. Владимир Пекальчук
нужно бояться, по мнению одного философа. Ведь пока мы живы, ее нет, а когда приходит смерть, нас уже нет, так зачем бояться, если мы никогда не встретимся с нею? Вампир вспомнил это извращенное изречение и горько вздохнул. Со смертью встретиться можно, когда умирает кто-то, кто тебе дорог. Хотя тот древний философ, гедонист презренный, наверняка никого и не любил, кроме себя.
Пока мастер Бах давал указания своему управляющему, Зерван вглядывался в лицо Каттэйлы. Он, старый вампир, перевидал на своем веку немало смертей. Скольких сам убил – и не счесть. Но вот собственноручно убивать по ошибке тех, кому не желал смерти, еще не приходилось. А тут – женщина, пусть бандитка, но с первых же секунд очаровавшая Зервана, погибшая от его руки по нелепому стечению обстоятельств…
Или, может быть, это не случайность. Возможно, Судьба все же не отпустила свою непокорную жертву, не простила того, кто так дерзко обыграл ее на ее же собственном поле. Не удалось заставить убить свою возлюбленную – ну Каттэйла вместо Таэль… какой убогий и мелочный поступок для Ее Величества Судьбы. Если, конечно, именно она виновата в произошедшем.
Тем временем Бах закончил отдавать распоряжения и повернулся к вампиру:
– Ну вот, все будет готово через несколько часов. Мне требуется заняться кое-какими приготовлениями самому, а вас я могу пока разместить в комнате для гостей…
Зерван мрачно проводил старого слугу взглядом. Нет, разумеется, он и не ожидал, что Каттэйла воскреснет, как только окажется в обители мага-грамотея, но ожидание… ожидание в надежде и неизвестности – пытка. Несколько часов, необходимых Баху на подготовку ритуала, наверняка покажутся одними из самых долгих часов в жизни вампира.
– Нет. Я подожду тут.
– Как угодно. Перекусить не…
– Нет.
– Что-нибудь нужно?
– Нет.
Он уселся на скамью у стола, на котором в безмятежном спокойствии смерти застыла Каттэйла, положил рядом свой плащ и приготовился ждать с терпением, достойным камня.
Глава 5
Кто жив, кто мертв?
Ночная степь, такая знакомая и такая чужая. Те же звуки, шорохи, запахи, крики животных и птиц. Те же звезды над головой, те же тучи, те же луны. И все равно – чужая степь. Чужая сторона. Страна людей, не орков. Трава чуть выше и сочнее, чем пожухлая поросль, к которой так привыкли ноги, да грунт помягче, не каменистый, а влажный и податливый.
Такая знакомая степь, родная сестра-близняшка жаркой орочьей страны. Такая похожая и в то же время совсем другая: сходство только усиливает щемящую тоску. Ведь на родину уже не суждено вернуться тому, кто мертв. В чужом, враждебном краю найдет он свой конец и свое последнее пристанище. Вторую могилу, от которой не нашел сил отказаться. Где она будет? Может быть, в поле, может быть, у мощенной камнем дороги, может быть, у стен какого-нибудь города. Может быть, стервятники да шакалы растащат его кости. Но совершенно точно одно – там, на том месте, будет много, очень много вражеских трупов.
Приятная