Прайм-тайм. Хенк Филиппи Райан
– понял. Я приступаю.
– Гм… Мэлани, – начинаю. – А что, если… Мог ваш муж, скажем, исследовать некие ценовые сговоры?
– А у него были еще какие-нибудь документы? Которые он хотел использовать в качестве, скажем, орудия? – подхватывает Франклин, последовательно продвигаясь к цели. – Материалы, которые могли бы послужить доказательствами пособничества? Или чего-то такого?
Мэлани приглаживает волосы, рассеянно вглядываясь в даль.
Черт возьми. Должно быть, мы слишком надавили. Упустили ее. Франклин бросает на меня обеспокоенный взгляд. Подняв ладонь, снова подаю сигнал напарнику. Ждать.
Мэлани вздыхает.
– Думаю, это возможно, – тихо произносит она, все еще глядя мимо нас. – Он никогда не говорил мне ничего о… ничего такого. – Она оборачивается к нам, глаза у нее снова на мокром месте. – Но, как я сказала, это возможно. – Она открывает бордовую лакированную коробочку, лежащую на столе, и вынимает тонкую сигарету. Вопросительно указывает на нее и, не услышав возражений, прикуривает с помощью массивной серебряной зажигалки, после чего выпускает тонкую струйку серого дыма. – У нас и правда были денежные трудности, – наконец произносит Мэлани. – Брэдли безуспешно пытался изменить условия залога. Этот дом принадлежал моей матери. Она отдала его нам, переехав в кондоминиум.
Резкий сигнал телефона снова прерывает наш разговор.
Мэлани закидывает голову, сутуля спину. Она выглядит измотанной и подавленной. Наконец берет трубку.
– Алло? – едва слышно произносит она.
На этот раз, должно быть, собеседник обнаруживает себя. Наблюдаю за тем, как меняется выражение на лице Мэлани: вот она опознала человека, теперь чем-то озадачена, раздражена, обеспокоена. А потом – неужели напугана?
Мэлани, похоже, справляется с нахлынувшей тревогой, однако мне все равно кажется, что ей не по себе.
– Нет, совсем ничего, – наконец подает она голос, бросая взгляд на стопки отчетов и документов и поднимая глаза на нас с Франклином. – Уверена, все разрешится.
Мэлани вешает трубку и затягивается сигаретой. Я жду, что она сама все объяснит, если захочет.
– Звонил кто-то из офиса Брэда, – говорит она. – Спрашивали, не приносил ли чего Брэд домой с работы. – Резкий выдох, и новая порция серого дыма взмывает вверх. – Я ответила, что нет, просто потому, что мне показалось, что так лучше. Разве это их дело, что там Брэд приносил домой?
– Думаю, если эти бумаги – собственность «Азтратеха», – медленно произношу я, – то по закону они принадлежат компании. Если Брэд забрал их без разрешения, вас могут попросить вернуть их обратно.
Мэлани снова открывает лакированный портсигар и зажигает новую сигарету. Слежу за тем, как в ее дрожащих пальцах загорается и мерцает слабый огонек.
– Что, если они решили кого-нибудь сюда подослать? Чтобы забрать бумаги? У меня нет времени на то, чтобы все это разорвать или сжечь, – говорит она, беспомощно глядя на нас. Ее голос делается громче, и она теребит камень на кольце. – Они найдут их,