Десять Стрел. Борис Гребенщиков
платил штраф;
Он носил фрак,
Поил шампанским всех бездомных собак;
Но если дело доходило до драк,
Он возвышался над столом,
Как
Чистый лом;
Он был
Сторонником гуманных идей;
Он жил,
Не зная, что в мире
Есть столько ужасно одетых людей;
Он верил в одно:
Что очень важно не играть в домино,
Ни разу в жизни не снимался в кино
И не любил писать стихи,
Предпочитая вино;
Он ушел прочь,
И, не в силах пустоту превозмочь,
Мы смотрим в точку, где он только что был,
И восклицаем: «Почему? Что? Как?
Какая чудесная ночь!» —
Но я
Считаю, что в этом он прав;
Пускай
У нас будет шанс,
Что к нам опять вернется мальчик Евграф…
Сторож Сергеев
Зеленая лампа и грязный стол,
И правила над столом.
Сторож Сергеев глядит в стакан
И думает о былом;
Но вот приходят к нему друзья,
Прервав его мыслей ход.
И быстро вливают портвейна литр
Сторожу прямо в рот.
Друзья пришли к нему неспроста,
Пройдя не одну версту.
Они желают видеть его
На боевом посту.
И сторож Сергеев, презрев свой долг,
Ловит беседы нить;
И ставит стулья друзьям своим,
Поскольку им негде пить.
И он говорит с ними до утра,
Забыв обойти свой двор.
Он пьет, не глядя совсем на дверь,
Куда мог забраться вор;
Но ночь проходит, приходит день,
Как в мире заведено,
И сторож Сергеев упал под стол,
Допив до конца вино.
Зеленая лампа горит чуть-чуть,
И сменщик уж час как здесь.
А сторож Сергеев едва встает,
Синий с похмелья весь.
И он, трясясь, выходит за дверь,
Не зная еще куда;
Желает пива и лечь поспать
Скромный герой труда.
Ключи от моих дверей
Между тем, кем я был,
И тем, кем я стал,
Лежит бесконечный путь;
Но я шел весь день,
И я устал,
И мне хотелось уснуть.
И она не спросила, кто я такой
И с чем я стучался к ней;
Она сказала: «Возьми с собой
Ключи от моих дверей».
Между тем, кем я стал,
И тем, кем я был, —
Семь часов до утра.
Я ушел до рассвета, и я забыл,
Чье лицо я носил вчера.
И она не спросила, куда я ушел,
Северней или южней;
Она сказала: «Возьми с собой
Ключи от моих дверей».
Я трубил в эти дни в жестяную трубу,
Я играл с терновым венцом,
И мои восемь струн казались мне
То воздухом, то свинцом;
И десяткам друзей
Хотелось сварить
Суп из моих зверей;
Она