Человек без свойств. Том 1. Роберт Музиль
сказать, что его сила, которой ты любуешься, не что иное, как пустота!
Кларисса посмотрела на рояль и улыбнулась; Вальтер непроизвольно уселся опять у открытого рояля. Он продолжал:
– Легко, должно быть, испытывать героические чувства, если от природы ты нечувствителен, и мыслить километрами, если понятия не имеешь, какие миры таит в себе любой миллиметр!
Они называли его иногда Уло, как в пору его юности, и он любил их поэтому так, как сохраняют улыбчивую почтительность к своей кормилице.
– Он застрял на месте! – прибавил Вальтер. – Ты этого не замечаешь. Но не думай, что я его не знаю!
У Клариссы были какие-то сомнения.
Вальтер резко сказал:
– Нынче все разложилось! Бездонная пропасть интеллекта! Интеллект у него и есть, это я признаю. Но он совершенно не знает, что такое власть цельной души. О том, что Гёте называет личностью, о том, что Гёте называет подвижным порядком, он и ведать не ведает. «Эта дивная мысль о пределах власти, о законе и буйстве, о свободе и мере, о порядке подвижном…»
Стихи волнами срывались с его губ. Кларисса с приветливым удивлением посмотрела на эти губы, словно с них слетела какая-то милая игрушка. Затем опомнилась и вставила тоном заботливой мамочки:
– Хочешь пива?
– Пива? Почему бы нет? Я ведь всегда не прочь.
– Но в доме нет пива!
– Жаль, что ты спросила меня, – вздохнул Вальтер. – Я, может быть, совсем об этом и не подумал бы.
Для Клариссы вопрос был уже исчерпан. Но Вальтер вышел теперь из равновесия; он уже не находил должного продолжения.
– Помнишь наш разговор о художниках? – спросил он неуверенно.
– Какой?
– Который был у нас несколько дней назад. Я объяснял тебе, что значит живое творческое начало в человеке. Не помнишь, как я пришел к выводу, что прежде вместо смерти и логической механизации царили кровь и мудрость?
– Нет.
Вальтер запнулся, поискал, поколебался. Вдруг он выпалил:
– Он человек без свойств!
– Что это такое? – спросила Кларисса, хихикнув.
– Ничего. Именно ничего!
Но слова Вальтера расшевелили любопытство Клариссы.
– Нынче их миллионы, – утверждал Вальтер. – Это порода людей, рожденная нашим временем! – Нечаянно найденные слова понравились ему самому, как если бы он начал стихотворение, слова эти погнали его вперед, прежде чем он уловил их смысл. – Погляди на него! За кого ты могла бы его принять? Похож ли он на врача, на коммерсанта, на художника или на дипломата?
– Но ведь он не врач, не коммерсант и так далее, – трезво возразила Кларисса.
– Что ж, может быть, он походит на математика?
– Этого я не знаю. Я же не знаю, как должен выглядеть математик!
– Ты сказала сейчас нечто очень верное! Математик ни на кого не походит. То есть вид у него настолько интеллигентный вообще, что какого-то единственного, определенного