Веретено Судьбы. Валерий Капранов
лимон и мягкая сладость тростникового сахара. Лучшего и не пожелать, в уютный осенний вечер. С таким напитком, было бы приятно посидеть мягком кресле в одиночестве… под умиротворенные звуки скрипичного квартета, при тёплом свете торшера, с хорошей романтической книжкой. Хотя, и для нашей компании, тоже, вполне сойдёт…
– Да, Анна… Мы с полной уверенностью считали тебя художницей, – Надежда поставила чашку и промокнула краешки губ салфеткой. – А ты у нас, оказывается разносторонняя натура. С таким богатым красочным воображением, тебе не только картины – но и книги можно писать.
– Ну, началось… – обречённо вздохнула Анна. – Да что на вас сегодня нашло? Сначала, одна прочит меня в артистки. Потом, вторая, в писательницы. Позвольте мне просто, остаться самой собой. Если я творческая личность, то, это не повод навешивать на меня ярлыки. Не собираюсь я быть, ни писательницей, ни артисткой, – она аккуратно кончиком пальцев убрала с губ, прилипшие крошки от пахлавы, а затем, облизав их, невозмутимо спросила: – Кстати, по поводу артисток… Так, что там с твоей постановкой, Лялечка?
– Да, – присоединилась к ней, оторвавшись от своего блюдца Милица. Её губы расплылись в довольной улыбке, а с усов на скатерть стекали крупные капли молока. – Любопытно было бы сходить на премьеру и оценить, так сказать, твою версию «Снежной Королевы».
– О, поверь мне, Милица, моя версия ничем особым не отличается от известных постановок, – Ляля насыпала в свою розетку горстку грецких орехов и полила их тягучей струйкой мёда. – За исключением, того, что все роли в спектакле исполняют дети.
Где-то хлопнула форточка и в комнате замерцало. По стенам и потолку заметались тени. От такого светопреставления у гостей зарябило в глазах. А порывы бушующих воздушных потоков привели их причёски в беспорядок. Над столом летало серое нечто и интенсивно хлопало крыльями…
– Вот и наша Анфиса, – объявила Ляля и вытянула руку, давая ей присесть. – Явилась, не запылилась. Ну, давай, сюда, моя голубушка. Не томи, рассказывай, какие вести принесла.
На предплечье ей села небольшая пёстрая сова. Точнее, даже, не совсем сова. Анфиса была домовым сычом. Это такая разновидность птиц из семейства совиных. Серовато-бурая, с рябыми белыми пятнышками, большими желтыми глазами и маленьким крючковатым клювом.
– Для начала, всем здрассте… – голос у Анфисы, был низкий, курлыкающий, но приятный. – С праздником, вас дорогие. Всех очень рада видеть.
Примостившись на Лялину руку, она сложила крылья, и стала похожа на статуэтку. Лишь её голова, как на шарнирах вращалась по сторонам, а выпученные желтые глаза, сканировали пристальным взглядом всех присутствующих.
– Прошу меня простить, за то, что вы сегодня собрались по такому поводу, а я всё о делах. Но, это действительно важно, и не терпит отлагательств.
Анфиса поклонилась гостям в знак признательности за понимание, перебралась к Ляле на плечо, и принялась, что-то нашептывать ей на ушко.
За столом стало тихо. Никто не разговаривал.