Проклятие Мафусаила. Евгений Михайлович Лурье
сарказм совершенно не к месту. Со мной разговаривал штабс-капитан Аббасов. Оснований ему не верить нет. К счастью, он уже во всем разобрался. Я ему объяснил, что ты абсолютно ни в чем не замешана, мол, Арчибальд воспользовался твой доверчивостью и добротой. Штабс-капитан настолько любезен, что готов снять с тебя все обвинения и отпустить домой. Ты только подпиши, что он просит, и мы уйдем из этого мрачного места.
Карина воинственно сложила руки на груди.
– А твой любезный штабс-капитан не рассказывал, как его шавки обращались со мной?
Игорь смутился и не сразу нашелся, что ответить.
– Карина, дорогая, его тоже можно понять. Нешуточное дело, – перешел он на доверительный шепот. – Государственной важности! Такая у них работа, им не до сантиментов.
Она уперлась лопатками в дверь. Может, я все еще ворочаюсь на жестких досках, и мне снится страшный сон, подумала Карина.
Муж огляделся по сторонам, будто искал того, кто ему подскажет, что теперь делать.
– Подожди, Карина! – он озадаченно взъерошил волосы. – Я что-то туго соображаю. Я же совсем не то хотел сказать. Прости! Сам не понимаю, что говорю. Я ведь тоже под ударом! Не будь эгоисткой! Чем я заслужил? Я так долго терпел вашу как бы дружбу! А теперь моя карьера может пойти коту под хвост!
Игорь рухнул на стул, пригладил шевелюру и обхватил голову ладонями.
– Прошу тебя! Ты возомнила себя кем-то вроде Жанны Д’Арк? Так это не твоя роль, дорогая! Кому теперь нужны бессмысленные подвиги. Делай, что они говорят, и забудем, как страшный сон. Обещаю, я сделаю все, что захочешь. Ты хочешь, чтобы мы завели ребенка? Хорошо, пусть так, я готов. Но перестань упираться!
Карина зажмурилась. Кошмар не прекращался. Только за какую часть тела себя ущипнуть, чтобы развеять наваждение? Чтобы забыть прозвучавшие слова. Чтобы Игорь вновь оказался любимым человеком.
– Напрасно ты пришел.
Она из последних сил не позволяла голосу сорваться. Отвернулась, пряча выступившие слезы, выглянула в коридор и сказала конвоиру, что они закончили.
Карина только обсудила с соседками по камере, скоро ли ожидать очередной тошнотворной трапезы, как ее вызвали с вещами. «Ну, держись, подруга! – напутствовала самая молодая проститутка. – В „Кресты“ переводят, наверное».
В хорошо знакомой комнате для допросов ее ждал штабс-капитан. Он стоял у окна и вглядывался в сумерки. Аббасов молчал до тех пор, пока конвоир не снял с нее наручники.
– У меня на родине принято, что женщина во всем слушается мужчину, – заговорил он, продолжая высматривать что-то за стеклом. – Это правило жизни, с которым никто не спорит. Я – мужчина, мое слово – закон. Так заведено! А здесь… Никак не могу привыкнуть, что у вас по-другому. Все беды от этого. Сначала разрешили женщинам болтать. А потом сами стали, как бабы. И никто их уже не слушает. Даже их собственные жены.
Она была так измучена, что не нашла в себе ни сил, ни желания поспорить.
Есть ли у него жена? Карина представила бессловесное существо, скрывающееся под хиджабом. Она шелестит тенью по дому, обретая плоть лишь в минуты хозяйской