Быть котом. Мэтт Хейг
не рассчитывал на обед из десяти блюд и полет на воздушном шаре или на что-нибудь еще в этом духе. Но все-таки он ожидал чего-то большего, чем тоскливый вечер наедине с латуком и домашним заданием.
Он смотрел, как мама садится в свой «Мини-Купер», и не мог избавиться от чувства, что она уже не человек. Она превратилась в какое-то неясное пятно, которое было вечно в движении и только время от времени останавливалось, чтобы тяжело вздохнуть.
Она уехала.
А Барни стоял на пороге, глядя на дождь и мечтая о том, чтобы папа сейчас был рядом.
– Эй, выше нос, мистер Ив, тебе всего двенадцать, – раздался голос. – Ты еще не такой уж старик!
Голос принадлежал Риссе Фейриветер. Барни поднял голову и увидел свою лучшую подругу, которая ухмылялась с высоты своего роста и держала в руках пятнистый, как леопард, зонтик.
– Привет, Рисса, – сказал он и улыбнулся в первый раз за это утро.
Рисса Фейриветер
– Сама сделала, – сказала Рисса, протягивая Барни открытку. – Знаешь, иногда так скучно бывает сидеть на барже, когда не видно звезд.
Ах, да, дорогие читатели. Я должен признаться вам – и для этого мне придется нарушить свое обещание и снова вмешаться в рассказ (я не очень хорошо умею хранить обещания: у меня от них все начинает чесаться), – что лучшая подруга Барни была не совсем обычной девочкой. Она и правда жила на барже. И у нее не было телевизора. Вместо этого у нее был телескоп, и по ночам она чаще всего занималась тем, что рассматривала созвездия (до встречи с Риссой Барни думал, что Пояс Ориона – это предмет одежды).
Вы, наверное, думаете, что такую девочку должны дразнить в школе. Телевизора нет. Странное хобби. Живет на барже. Прическа как у пирата. Да еще в придачу ко всему она была по крайней мере на целый фут выше всех своих сверстников.
Но нет.
В отличие от Барни, жизнь которого была ежедневным мучением благодаря Гэвину Иглу и его дружкам, Рисса на сто процентов была защищена от обидчиков. Хотите узнать ее секрет? Ей было искренне плевать, что про нее болтают. В сущности, ей даже нравилось, когда ее обзывали. Ей тогда казалось, что она сияет изнутри.
В первый же день в Блэнфорде она услышала, как ей вслед кричат: «Чудачка!» и «Баржа!», но она в ответ только улыбнулась. Она всегда вспоминала мамины слова: «Если люди тебя дразнят, это значит, что они видят в тебе что-то, что их пугает. Что-то особенное, чего у них самих, возможно, нет и что сияет в тебе, словно драгоценный камень».
И когда кто-то ее дразнил, Рисса всегда представляла, что изумруд внутри нее становится еще более чистым и сверкающим. А когда что-то ее сильно беспокоило, она бормотала про себя слово «мармелад» (это была ее любимая сладость).
Звучало это довольно глупо, но этому способу ее научил папа, и способ отлично работал.
Что-то я заговорился.
Вы, наверное, недоумеваете, какое это все имеет отношение к волшебным кошкам, да? Я вижу это по вашим лицам.
Что ж, еще минута, и мы перейдем к этому. Или сто минут. Все зависит от того, насколько