Щенки. Проза 1930-50-х годов (сборник). Павел Зальцман
приходят?
– Черт их знает, я здесь заснул. Подождем.
Ветер в щели гонит свет по бокам самовара, по двум ножам на доске для теста с ободранным деревом. Мужчины сидят на ветках, выглядывают из входа, но сквозь дождь ничего не видно. Попутчик засыпает снова, съежившись от свежести, уткнувшись носом в руки, затекшие на смолистых ветках. Женщины, тесно усевшись, кивают головами. Только мужчины двинутся, они поднимают глаза. Петька отсчитывает последние пять минут. Согнувши спину, подняв колени, он прислушивается, ожидает и слышит с сопки крик. «Нет, этого не может быть, подменено слово; значит, все спокойно? Я ее увижу». – Ушей достигает сонный шепот, рук касается плечо. Под пальцами шевельнулись губы.
Лидочка просыпается, сучки, угольки, красные нитки рассыпаются у ног; сверху, насквозь обнимая руки под мышками, скользя по плечам, проносится холод. Кровь замедляется в жилах и стягивается к сердцу. Она видит его. Оно сжимается, кровь его наполняет, выкачивают вены. Оно представляет лицо в движении. Наливается, синеет, дышит широким плоским носом, растекающимся в губы; глаз нету вовсе, а вместо шеи трубка из колец, накипевшая кровью. Лицо гримасничает быстро, неравномерно сжимаясь и разбухая. Лидочка чувствует колотье и хватается за сердце. Она стоит на коленях, глядит в темноту и ждет без ответа. Сестра дышит рядом грудью вверх. Никто не приходит.
Лидочка сгребает веткой такие пушистые рассыпающиеся шишки, как комья шерсти: «Когда он вернется, настанет утро, есть будем вместе, вещи понесутся из этой, тоже пушистой темноты. Она просветлеется. Затем зимой по синему снегу, за темным окном горит плита, за дверью, оббитой войлоком, висит морозная шерсть. Мы встретимся, я кидаюсь к нему, и поцелуемся три раза».
Петька свесил голову у огня и дремлет, то и дело просыпаясь в беспокойстве. Он видит сон. Слетает сова. Это так кажется, а на деле только лицо. Лоб вспотел и посинел, он сжимается. Голова как две человеческих, без туловища, с плоским растекшимся носом. На губах выступает кровь и слюна. Лицо краснеет, надуваясь, потом вокруг глаз опадают морщины. Сова, слетевши бесшумно, садится возле Петьки, глядит улыбаясь и начинает доверчиво болтать. Петька, разозлившись, с отвращением ударил ее кулаком в лоб. Он мягкий и поддался. Она не ожидала, глядит ему в глаза и падает, икнувши на полуслове. Она не может понять предательского удара, беззвучно смеется и опять, бессвязно уже, болтает; но вот вздрогнула и замолчала. Кровь струйками тянется по ее мягким зубам, а она все скалит их, смеясь.
Его разбудило движение. Женщины выбегают под дождем вниз к черному шалашу; сквозь стены светит огонь, его перекрывают люди. Троих кладут на землю. Другие опускаются возле. Женщины стоят над ними. Мужчины видят побитых: у одного расквашен нос; уведя, промывают выбитый глаз, со стонами, скрипя зубами, уговаривая в тесном шалаше; осколки зубов в деснах подпираются кулаком; обманутый надеждой на помощь, в тесноте, со сломанной рукой, в жару, протискивается к выходу. Пальцы насильно трогают раздавленную палкой на рельсе ступню в облипшей портянке.
– Там