Айла и счастливый финал. Стефани Перкинс
в ответ вспыхиваю.
Остаток учебной недели проходит в прострации. Теперь я понимаю, как нелегко приходится парням. Большинство наших свиданий планировал и организовывал Себастьен. И оказалось, что это чертовски сложная работа. Курт напоминает мне о Nuit Blanche. Белой ночи. Ночи, в которую не до сна. В первую субботу каждого октября музеи и галереи работают вплоть до рассвета. Эта традиция, возникшая в Санкт-Петербурге, распространилась по всему миру. Прижилась она и здесь, в Париже. Я же считаю, что для ночного фестиваля нет города лучше, чем Париж.
Не я одна слежу за часами. Ровно в vingt et une heures[19] – как только цифры на моем телефоне перескакивают с 20:59 на 21:00 – я слышу мгновенно узнаваемый звук – два тихих стука. Я нервно вздрагиваю. Вчера я сообщила Джошу время встречи, но не сказала, куда мы пойдем. Главным образом потому, что еще сама не знала.
Три года пустых мечтаний подходят к концу. Но что, если я ошиблась? Что, если это не то, чего я на самом деле хотела?
А что, если я стою на пороге великой любви?
Я открываю дверь.
Джош настолько сексуален, что аж колени подгибаются. Сегодня первая прохладная осенняя ночь, и он надел поразительно элегантное шерстяное пальто. Поднятый ворот говорит как о самоуверенности, так и о небрежности – таким и должен быть настоящий человек искусства. Я видела его в этом красивом пальто и раньше, но впервые он надел его для меня.
– Выглядишь потрясающе. – Слова срываются с его губ, не с моих.
Я надела платье с пышной юбкой, а волосы уложила аккуратными волнами. На моих губах красная помада. Маман как-то говорила, что если я захочу привлечь взгляды людей, то следует выбирать самый смелый, самый яркий цвет.
– Спасибо. Ты тоже. – Я закусываю нижнюю губу.
Джош прячет руки в карманы и нервно поднимает плечи.
У меня перехватывает дыхание, словно в воздухе недостаточно кислорода.
– Может, сходим в Центр Помпиду? У них проходит выставка одного странного финского фотографа. Говорят, он немного не в себе, но работы его мне кажутся интересными. Хотя, наверное, это глупо, и мы можем заняться чем-то другим, если хочешь…
– Нет, – прерывает меня Джошуа.
– Нет? – Кровь приливает к моим щекам.
– Я хотел сказать, что мы должны пойти на этого финна. Звучит круто, – уверенно заявляет Джош.
– Ох! – Я сглатываю застрявший в горле ком. – Ладно. Хорошо.
Следует долгая пауза.
– К сожалению, тебе придется выйти из комнаты.
Джош театрально отступает в сторону.
Я тоненько смеюсь, словно вдохнула гелия:
– Точно. Давненько я не ходила на них… То есть на свидания. Забыла, как надо себя вести.
Я закрываю за собой дверь, внутренне содрогаясь от унижения. Но не проходим мы и двух шагов, как моя дверь распахивается, словно коробочка, из которой выпрыгнул чертик.
Джош захлопывает ее одним ловким движением.
– Вот, черт! Мне очень жаль, что какой-то придурок сломал тебе замок, – улыбается он.
Я наконец-то расслабляюсь
Двадцать один час (