Соня. Первый роман трилогии «Хоррор русского захолустья». Алекс Лоренц

      – Я понял.

      – Мы ее со вчерашнего дня не видели. Не знаешь, где она?

      – Не, не в курсе. – Мне кажется, голос опять выдает во мне убийцу. Пытаюсь выдавить эмоцию, а получается безразличие какое-то.

      – Вы ведь вчера виделись? В кино ходили, да? – Она, верняк, думает, будто я что-то скрываю.

      – Ну да, было дело.

      – И ты ее проводил до подъезда? – Блин, она что-то подозревает! Стопудово!

      – Само собой.

      – И она зашла в подъезд? Ты видел?

      – Видел.

      Молчит. Мучительно так. Типа, смесь безысходности и подозрения. И подозрение пока такое… как бы это сказать… смутное. Но это пока. Вот сейчас она положит трубку, у нее мысля в голове закруглится – и все, я стану главным подозреваемым. И хорошо, если не единственным.

      В голове у меня в этот момент бардак. Во рту пересохло. Я думаю: может, сразу и выложить, что я Соню придушил и скинул в открытый люк канализации?

      – Ты не знаешь, где она может быть? – Голос мамы дрожит. Она вот-вот заплачет прямо в трубку. – Мы уже всех обзвонили. Заявили в полицию.

      Это-то я в курсе, что вы в полицию заявили. Собственной шкурой прочувствовал.

      – У нее уже такое бывало пару раз… – продолжает она все тем же дрожащим голосом. И тут ее пробирает конкретный такой словесный понос. Она им как бы пытается заглушить истерику, которая рвется наружу.

      А я про себя думаю: вот так новости! Оказывается, Соня уже уходила на ночь без спросу! И ничего мне не говорила…

      – … ты знаешь, мы с мужем рано спать ложимся…

      Еще бы. Конечно, знаю! Кому, как не мне, об этом знать.

      – … спим крепко…

      Угу, можно сказать, лично проверял.

      – … Соня этим пару раз пользовалась. Мы просыпаемся: ее нет. Звоним, а она, оказывается, у Алины была, а нас не стала предупреждать – разбудить боялась…

      Не помню, чтобы она у Алины хоть раз ночевала. Меня в эти дела не посвящали, во всяком случае.

      – … а в этот раз позвонили – не отвечает. Тут же дозвонились до Алины. Соню вчера после школы она не видела. Никто ничего не знает. Я тебе сначала звонить не хотела…

      Конечно, не хотела! Ты ж меня терпеть не можешь.

      – … и ты тоже не знаешь. Господи, что же теперь делать… – Всхлипы.

      Я хотел было сказать что-нибудь успокаивающее, но не успел: она отключилась, не попрощавшись.

      Впрочем, это хорошо. Я бы все равно сморозил какую-нибудь тупую чушь. Маман бы меня еще больше стала подозревать в убийстве.

      Слушайте, а как ее вообще зовут-то?