Невероятная. Татьяна Герцик
его голосе звучала такая непривычная для него мрачность, что у Риты просто сердце оборвалось. Тогда она и поклялась себе, что непременно дождется его возвращения. Она ни о чем не просит и ни на что не рассчитывает, но надеяться ей никто не запретит. Естественно, ничего этого она парню не сказала, Сашка терпеть не мог глупой патетики, но, тем не менее, слово свое она обязательно сдержит.
Она скатала в крепкий комок горсть свежевыпавшего снега, но не бросила, а тихо уронила его с руки с насмешливыми словами: «Дождаться Сашку проще пареной репы, потому что кто на меня позарится?» Противореча этим пессимистичным словам, перед глазами нежданным фантомом возник Клим, так пристально на нее глядящий, что сердце на минуту замерло, а потом забилось с удвоенной силой.
Чтоб прийти в себя, она фыркнула, потешаясь над собой: с какого перепугу она приписывает парню то, чего он и в мыслях-то не держал? Не надо быть фантазеркой! Суровая реальность – наше все!
Прекращая ее метания, подошла тетя Маша, или, как она велела себя называть, Мария Иннокентьевна, модная дама в короткой норковой шубке и высоких замшевых сапожках. Ее собачка, ярко-рыжий пекинес по имени Жужа, в это время с упоением облаивала мраморного дога, взирающего на нее со скучающим равнодушием гиганта и считающего ниже своего королевского достоинства открыть пасть в ответ.
– Привет, Ритусь! – Мария Иннокентьевна села рядом, небрежно закинула нога на ногу в обтягивающих черных кордовых брючках и элегантно закурила тоненькую пахитоску. – Томишься тут одна?
Считавшая курение одной из самых вредных привычек и не желавшая дышать этой дрянью, Рита с неодобрением покосилась на нее, но промолчала. Марии Иннокентьевне было слишком много лет, чтоб делать ей замечания. К тому же в предыдущем поколении были очень странные взгляды на жизнь. Отец ей рассказывал, что в его молодости курение считалось модным и те, кто курил, чувствовали себя невероятно крутыми. Но сейчас другие времена, и она сама, и все ее друзья ведут здоровый образ жизни. Но стариков все равно уже не исправишь, нечего и пытаться.
Мирно согласилась:
– Скучаю. Без Сашки одиноко.
Мария Иннокентьевна кивнула, выпустив изо рта белесое колечко дыма.
– Как я тебя понимаю. Когда ушел муж, мне тоже было ужасно одиноко. Вот и взяла эту шавку, чтоб было о ком заботиться. – И внезапно пронзительно свистнула, завопив: – Жужка, а ну иди ко мне, паршивка этакая!
Еще раз гавкнув на высокомерно не обращающего на нее внимание дога, собачка нехотя потрусила к своей хозяйке. Та, приподнявшись, подхватила ее на руки и предупредила Риту:
– Осторожно! Посмотри-ка сама – вон какая-то агрессивная собаченция появилась в наших рядах.
Маргарита повернула голову направо и увидела крупного питбультерьера без намордника и без поводка, с каким-то зловещим предвкушением осматривающего поляну с вольно бегающими по ней собаками.
– Думаете, будет драка? – с волнением спросила она у крепко державшей