Восточно-западная улица. Происхождение терминов ГЕНОЦИД и ПРЕСТУПЛЕНИЕ ПРОТИВ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА. Филипп Сэндс
каково было ему почти год провести здесь: туалет на виду, маленький стол, узкая койка и больше ничего.
Камера беспощадна, и столь же беспощаден Никлас к поступкам своего отца.
– Мой отец был юристом, он понимал, что творит.
Судебный зал № 600, все еще действующий, не слишком переменился со времен трибунала. В 1946 году, чтобы попасть в него из камеры, каждому подсудимому (всего двадцать один человек) приходилось садиться в небольшой лифт, который доставлял его прямиком в зал. Нам обоим, мне и Никласу, хотелось осмотреть это устройство. Оно сохранилось позади скамьи подсудимых, в него можно попасть через ту же деревянную дверь, она по-прежнему бесшумно скользила в сторону. «Открывается – закрывается – открывается – закрывается», – писал Р. У. Купер из лондонской «Таймс»{1}. Прежде он был спортивным обозревателем на теннисных турнирах, а теперь каждый день передавал репортаж из зала суда. Никлас сдвинул дверь, вошел в клетушку лифта, затворил за собой дверь. Потом открыл дверь, вышел из лифта, подошел к той скамье, где сидел во время суда его отец, обвиненный в преступлениях против человечества и геноциде. Никлас сел, подался вперед, облокотившись на деревянное ограждение. Он посмотрел на меня, потом оглядел зал, вздохнул. Я часто пытался представить себе, как его отец в последний раз прошел сквозь раздвижную дверь лифта к скамье подсудимых. Эту сцену можно лишь вообразить, но не увидеть, потому что в последний день суда, во вторник 1 октября 1946 года, съемки были запрещены ради защиты человеческого достоинства подсудимых.
Мысли мои перебил Никлас. Он сказал – мягко, но убежденно:
– Это счастливое место для меня и для всего мира{2}.
Никлас и я оказались вместе в зале № 600 благодаря приглашению, которое я неожиданно получил несколькими годами ранее от юридического факультета Львовского университета: приглашению прочесть публичную лекцию о преступлениях против человечества и о геноциде. Меня просили рассказать о делах, в которых я принимал участие, о моих академических исследованиях Нюрнбергского трибунала и о его значении для современного мира.
Я давно был зачарован и трибуналом, и мифами Нюрнберга, тем мгновением, когда, можно сказать, возникла современная система международного правосудия. Меня повергали в транс подробности, которые обнаруживались в пространных протоколах, жуткие свидетельства, вошедшие во множество книг, воспоминаний и дневников, где с патологоанатомической точностью воспроизводятся представленные судьям улики. Я был заинтригован образами, фотографиями, черно-белой хроникой, оскароносным фильмом 1961 года «Нюрнбергский процесс», который запомнился и благодаря сюжету, и благодаря короткому флирту Спенсера Трейси с Марлен Дитрих. В моем интересе к трибуналу имелся и практический аспект, поскольку он оказал глубокое влияние на мою работу: вынесенный в Нюрнберге приговор стал мощным ветром в парусах только-только возникшего движения за права человека. Да, был тут и заметный привкус «правосудия
R. W. Cooper.
Никлас и я посетили зал заседаний № 600 16 октября 2014 года в сопровождении съемочной группы. Мы участвовали в съемках документального фильма «Наследие нацизма. Что натворили наши отцы?» (What Our Fathers Did: A Nazi Legacy), исследующего отношения сыновей с отцами.