Вдохновение. Александр Анатольевич Денисенко
девочке-художнице и двадцатилетней девушке-пианистке. Если верить надписям, то обеим удалось возвратиться домой. Об этом говорили пометки: «Здесь жила, творила и покинула станцию…»
Но в этой четвёрке, помимо покойного парнишки-поэта, художницы и пианистки, был и писатель, которого настигла та же участь. Ему, как и мне, было девятнадцать лет. Звали его Юрий. Ниже пометки (Писатель) находилась надпись, что-то вроде послания: «Ответ скрыт в пустой монете». Интересно, что бы это могло значить?
– Иди сюда, Вить, иди быстрее…Тут что-то ещё написано.
Я снова взглянул на крону ствола. Настя прочла вслух:
– "Счастлив тот, кто помогая ничего не просит взамен. У кого-то лето в мыслях, лично осень нравится мне…"
– Похоже, это какие-то рифмованные строчки, – произнёс я задумчиво.
– А что, неплохо! – отозвалась девушка. Она ещё раз просмотрела строчку, читая про себя.
– Хотелось бы текст прочесть полностью. Кстати, как думаешь, парни знают об этих эпитафиях?
– По-моему, нет. Насколько помню, я и Марина прибыли вторыми после Андрея и Ксюши. При нас они и не подходили к деревьям, хотя я могу и ошибаться…
«Странно, им что, вовсе не интересно из-за чего сверкают эти деревья?» – подумал я.
– … может, тебе лучше спросить у них? Если хочешь, я могу пойти с тобой, – предложила она. – Мне здесь всё равно делать нечего.
– Конечно, пошли.
– Тебя искала Карина.
– Правда? А где она?
– Она с Мариной и Ксюшей. Они где-то на вокзале. Решили ещё погулять, а я отправилась на свежий воздух.
Когда мы отошли от деревьев, я мельком заметил силуэт в одном из окон второго этажа. Я подумал сначала, что это мне привиделось, но силуэт снова мелькнул, и я вспомнил об Илье.
– Спасибо. Слушай, ты иди пока, а я схожу наверх. Расскажи ребятам об этих надписях. Если встретишь Карину, скажи, что скоро я приду.
Проходя по освещённому коридору правой части второго этажа, я миновал десятки дверей: открытые и запертые. Те, что были открыты, приводили в участки, которыми уже давно не пользовались, или в туалеты с выключенным светом. А к запертым я и подходить не стал. Добравшись до середины коридора, обнаружил слева от себя приоткрытую белую дверь.
Сквозь зазор между дверью и косяком мне удалось разглядеть небольшую, хорошо освещенную угловатую комнату со столиком, полным карандашей и кисточек; рядом стояли набор из красок в тюбиках, емкость с водой и органайзер с фломастерами. В центре комнаты была видна половина холста, сбоку от него – окно. Время от времени в зазоре проскальзывала чья-то рука, держащая тремя пальцами карандаш и, по всей видимости, набрасывающая линии эскиза, как это обычно бывает у художников.
Подглядывать дальше было неудобно. Поэтому я постучался:
– Я не помешаю?
На мгновенье рука с карандашом остановилась.
– Открыто, это ты, Андрей? Или Костя?
– Нет. – Я открыл дверь полностью. – Я – Виктор, новенький. Мы с моей… знакомой попали сюда сегодня утром.
Запнулся, потому что не ожидал увидеть перед собой