Рассказы. Выпуск 7. Час пробил. Алексей Сорокин
шестого. А по теме вашей подсоблю. Хрен его знает, на кой ляд вам ствол сдался, но я в чужие дела не лезу. Хотите убить кого-то, значит, есть за что. Чем расплачиваться будете?
– Жратвой! – выпалил Дима.
– Жратва у меня есть, в отличие от вас. – Сидорович усмехнулся в пожелтевшие усы.
– Я сейчас не про пайки говорю, а про кое-что совершенно другое. Сделаем дело и увидишь. Гарантирую, тебе понравится!
Хотелось пнуть разболтавшегося брата под ребра, но черные провалы ствола отбили желание дергаться.
– Допустим, – хмыкнул Сидорович спустя минутную паузу. – Это за патроны. Но за ствол хочу нечто более весомое.
– Да нам на время только.
– Тогда залог. Ценный, – не унимался дед.
– Как-то это капитализмом попахивает. Разве мы не должны делиться? – ляпнул Димка.
– Да я вам патроны готов под честное слово отдать, разве то не по-товарищески?
Я уже трижды проклял эту затею и этот разговор. Снял часы и протянул старику.
– Автоподзавод, корпус нержавейка, стекло композит – ни разбить, ни поцарапать. Воды не боятся. Циферблат на двадцать четыре часа. Стрелки фосфорные.
– Ого, вещь! – у Сидоровича загорелись глаза. Он сразу примерил часы на руку. – А это что за стрелка?
– Таймер. Уже заведен на три минуты. Как слышишь сирены, нажимаешь кнопку и видишь, сколько у тебя осталось времени до Самосбора.
– Где надыбал такие?
Я промолчал. Единственная память об отце, представителе одной из самых редких в Гигахруще профессий часовщика. Часы, как единственный способ отделить рабочую смену от времени отбоя, всегда пользовались спросом.
– Это залог, – уточнил я твердо. – С возвратом.
Я ненавидел их как символ цикличности собственной жизни. Но представить себя без отцовских часов не мог.
– Ладно-ладно, – пробурчал Сидорович. – Вернете пушку, оплатите патроны, и получишь свой механизм обратно. Минуту обождите.
И скрылся среди заграждений.
– Лелик, а ты тоже здесь живешь? – спросил Дима у нашего психа. Весь разговор тот молча отколупливал краску цвета засохших соплей от стены.
– Угу.
– Так, а чего на четвертом тогда ошиваешься?
– Там их лучше слышно.
Я вспомнил, как Лелик засовывал голову в мусоропровод. Сложно сказать, куда попадают отходы после… В подвал или даже ниже?
– Кого? – спросил я тихо.
– Известно кого! Тех, кто живет на нижних этажах. Они вечно что-то бормочут неразборчиво. Но ничего, однажды мне удастся подслушать. Проклятые капиталисты!
– Тьфу на тебя! – Дима сплюнул.
– Все еще хочешь туда лезть? – я серьезно посмотрел на брата.
Конечно, я пошел за ним. Мы все и всегда делали вместе. Огребали тоже. Дурак погубит себя, и, раз уж не получилось его отговорить, проще сгинуть за компанию, чем смотреть потом в глаза Полине.
Сидорович вернулся с еще одним обрезом и коробкой патронов.
– Старый ты черт, у тебя