Сочинения. Борис Житков

      Взять коврик, что висит над кроватью, и к этому коврику пришить по краям толстой ниткой конфеты, семечки, косточки, бусинки – весь-весь коврик кругом обшить, и белые птички схватят, замахают белыми крылышками, дёрнут клювиками за ковёр.

      А на ковре лежит Катя. Лежит, как в люльке, и птички её любят, и всех птичек триста, все кричат, все наперебой хватаются, несут, как пушинку. Выше крыши над всем городом. Все внизу стоят, головы забросили. «Что, – говорят, – что такое?» Выше дерева подняли. «Не бойся, – кричат птички, – не пустим, ни за что не пустим. Держите крепче!» – кричат птички.

      А Катя растянулась на коврике, и ветром волосы треплет. Облако навстречу. В мягкое облако влетели птички. Обвеяло облако и в самое синее небо – всё кругом синее – и всё дальше, дальше. А там далеко, а там далеко осталась мама, плачет от радости: «Катеньку нашу птички как любят – с собой взяли. Тоже как птичку».

      А потом за море. Внизу ходит море и синие волны. А птицы ничего не боятся. «Не уроним, – кричат, – не уроним!» И вдруг стало тепло-тепло. Прилетели в тёплые страны.

      Там всё тёплое, и вода, как чай, тёплая, и земля тёплая. А трава совсем мягкая. И нигде нет колючек.

      С этого дня Катя каждое утро клала за окно на подоконник сухарики, корочки, сахар. Била сахар на кусочки, раскладывала рядышком на подоконнике. Наутро ничего не было.

      Птички знают – они ночью хватают, а днём, наверное, подглядывают: видят, что Катя их любит и своих конфет не жалеет.

      Настало время. Покатились по небу тучи. Мама достала из корзины калоши. Катя сорвала со стены коврик – дошивала последние нитки. А птички ждали за крышей и тайком подглядывали – скоро ли постелет Катя свой коврик. Катя постелила коврик в комнате, легла и примерилась.

      – Это что за фокусы, – сказала мама, – днём на полу валяться?

      Катя встала и сразу заплакала. Мама схватила коврик.

      – Это что за нитки? Это что за гадость – конфетки, объедки.

      Катя заплакала ещё сильней. А мама рвёт нитки, ругается.

      Катя подумала: «Расскажу – может, лучше будет». И всё рассказала.

      А мама села на ковёр и сказала:

      – А ты знаешь, бывают птицы вороны. Видала: чёрные, носы, как гвозди, долбанёт носом – и глаз вон. Они злые, цыплят таскают. Налетят на твоих белых птичек, как начнут долбить злыми носами – вправо, влево, по перышку растаскают всех птичек. Из самой высоты, с самого верху полетишь ты, как кошка из окошка.

      Утром рано прыгнул кот на кровать к Кате и разбудил. Катя кота не скинула, а сгребла платье со стула под одеяло, всё, всё: и чулки, и подвязки, и башмаки. Стала под одеялом тихонько одеваться. Чуть мама шевельнётся – Катя голову на подушку, а глаза закроет.

      Наконец оделась, тихонько слезла на пол. Надела шапку, натянула пальто, взяла в кухне хлеба – потом тихонько без шуму открыла дверь на лестницу и пошла по лестнице. Не вниз, а вверх.