Псевдо. Виктор Крейг
душ заметно бодрит, и после него, я следую вновь на кухню.
Хватаю бутылку рома, бутылку колы, высокий стеклянный стакан и через комнату попадаю на лоджию. Деревянный столик с раскладным стульчиком отлично вписываются в нашу компанию.
Из приоткрытого окна дует освежающий ветерок. Пахнет мокрым асфальтом. Пахнет дождем.
Должно быть темно – ночь почти наступила. Но эти «Белые ночи»… Невероятно романтическое явление, по мнению тех, кто гостит в Питере. А как по мне, так отсутствие полноценной темной ночи – настоящий кошмар и Ад наяву.
_
После нескольких стаканов взгляд слегка затуманивается, и тянет на разговоры. К тому же я обещал… Болтливость – не моя черта, но алкоголь делает ее очень даже моей, и язык развязывается.
Я предпочитаю выпивать один. Или с Артемом.
Варя не в счет. С ней я могу говорить часами и в трезвом состоянии. Однако…
– Варвара! Надо поболтать! – я в очередной раз смешиваю напитки, но, сделав глоток, понимаю, что она сама не придет, и поспешно встаю. – Прости-прости! Сейчас все будет!
Пошатываясь и путаясь в собственных ногах, мне удается доковылять до Вари и повиснуть у нее на плечах.
– Что ж ты такая костлявая? Совсем извела себя этими диетами, – ворчу я, пока тащу ее на лоджию.
Или она тащит меня…
Безразличие.
– Ладно… Твое дело…
Удовлетворенный оскал.
Я ставлю Варю лицом на улицу и указываю в сторону метро, из которого порциями выходят люди.
– Гляди-ка, станцию открыли.
Вопросительный взгляд.
– Так и быть, расскажу, – я выпиваю содержимое стакана, незамедлительно его наполняю и вкратце обрисовываю Варе сегодняшний инцидент.
Задумчивость в глазницах.
– Вот и я не знаю, что это за хрень, – высунувшись наружу, я смотрю на людей, спешащих домой под проливным дождем, который успевает изрядно намочить и меня.
Ветер усиливается и выворачивает зонты наизнанку, превращая их в бесполезную ношу.
Близость к происшествию в вагоне я не озвучиваю. Во-первых: непонятно, по какой причине мое тело было не моим, и пугать Варю раньше времени, нет желания. Во-вторых: Варя не знает о Голосе, и я не хочу, чтобы она переживала. А вот Голос знает о Варе, но никогда не задает насчет нее вопросов и вообще в квартире не появляется. Никогда.
– Даже, если тот курьер – каннибал, то это все равно не объясняет настолько дикого поведения. Дикого… Дикий… – повторяю я, пробуя слово на вкус, а затем продолжаю. – Зачем убивать в таком месте? Да еще и тут же начинать… Трапезу.
Осуждение.
– Что такого? Ну, трапеза и трапеза. Не цепляйся к словам, суть-то не в этом, – я пожимаю плечами и плюхаюсь на стул.
Негодующий оскал.
Варя тоже вспоминает дело Кринова и Морских.
– И я о том же! И это люди? Выродки… Да, их закрыли, но малую-то жалко… Еще и этот рыжий с девкой на станции… Такие важные и смотрят свысока… Ты меня слушаешь? –