Лучшее в тебе. Эбби Глайнс
быть, мне тоже замолчать? Тогда не пришлось бы притворяться, что мне насрать. Спорим, это легко, а? Не нужно ни на что реагировать. Я тебе завидую.
Завидует мне? Серьезно? Он собирался сидеть здесь и смеяться надо мной, хотя даже не знает меня. И понятия не имеет, почему я предпочла молчать.
После этих его слов про зависть мне захотелось вскочить и закричать ему в лицо. Никто на свете не должен мне завидовать. Никогда.
– Но я кое-что слышал, и, если это правда, может быть, твое дерьмо хуже моего. – Он покачал головой и вздохнул. – Нет, наверное, нет, мама Ганнера – сплетница. Половина того, что выходит из ее рта, – вранье. Бог знает, что она достаточно наговорила о моей маме.
Казалось, Уэст разговаривал сам с собой. Его взгляд был прикован к чему-то в темноте. Боль перечеркнула лицо парня. Уэст не пытался ничего скрыть, как делал это все время, когда я находилась рядом с ним. Впервые я увидела его настоящим, парня, которого он никому не показывал. Его маска исчезла, голос был тяжелым, а глаза потемнели.
– Сегодня вечером он не пришел на мою игру. Черт, он даже не может пойти в дурацкую ванную без посторонней помощи. И уж тем более смотреть, как я играю. Первый раз в жизни он не смотрел, как я играю. Каждый тачдаун, который я забивал, я забивал для него. Так что у меня будет что рассказать ему сегодня вечером. Но я сижу здесь, как чертова девчонка, потому что возвращение домой пугает меня до чертиков.
Кто он? Я хотела спросить, но побоялась. Его эмоции были слишком сильны. Это был не тот придурок, которого Уэст показывал всему миру. Это был парень, прятавшийся под ним. Он позволил мне увидеть себя. Свою боль. Свои страхи. Но почему?
– Когда я родился, мама сказала, что он принес мне в больницу футбольный мяч. Выбежал из больницы и купил его, когда врачи сказали, что это мальчик. Он положил его в мою кроватку в тот день. Я любил футбол, но только потому, что любил его. Он всегда был моим героем. Теперь он оставит меня. И маму тоже. – Уэст издал тяжелый смешок, полный отчаяния.
– И как она справится с этим? Он – ее мир. И всегда был. Я не могу представить свою маму без папы. Она будет так потеряна. Меня будет недостаточно. Я просто… – Уэст уронил голову на руки и застонал. – Черт, мне страшно, Мэгги. Знаешь, каково это – бояться? – спросил он, подняв голову, и впервые взглянул на меня.
Я знала. Я слишком хорошо это знала. Я познала ужас и страх. Я знала демонов, что преследовали меня по ночам вместо добрых снов, в которые мы верили в детстве. Я знала больше, чем он мог себе представить. Я молча кивнула.
– Да, – хрипло прошептала я, отчаянно пытаясь убедить Уэста, что он не один. Мой голос звучал странно, но знакомо.
Это был уже второй раз, когда я заговорила с ним. Один раз потому, что он разозлил меня, а теперь потому, что я поняла: ему нужно дать знать, что он не один. Боль приходила ко всем нам в разное время. Именно то, как мы научились справляться с ней, и определило наше будущее. В этот момент я решила заговорить. Молчание помогало мне справиться с болью, но впервые с тех пор, как мой отец у меня на глазах убил мою мать, мне захотелось