Все о Москве (сборник). Владимир Гиляровский
столом поэта Бальмонта.
– Пишет стихи? – спросил он.
– Да, Николай Иванович, прекрасные стихи пишет.
– Федя, – обратился он к своему редактору Ф.К.Иванову, – чего же он у нас не пишет! Позови его! Пусть пишет!
– Да он дорог.
– Все равно. Пускай пишет. Уж ежели я сказал, чтоб писал, так, стало быть, денег не жалею!
– Ведь он за стихи по рублю за строку берет, – сказал кто-то из собеседников.
– По рублю? За строку?
– Да! Ну вот, видите, и не годится!
Но Николай Иванович не смутился и обратился к Ф. К. Иванову:
– Федя, скажи ему… пусть напишет… так строчки три. Мы заплатим по рублю.
Бывали случаи, что Н. И. Пастухов действительно платил своим сотрудникам, и очень крупно.
Когда он издавал свой журнал «Гусляр», то А. П. Полонскому и А. Н. Майкову он платил по 100 рублей за стихотворение, крупно также платил известному тогда поэту Л. Н. Граве, переводчику Леопарди.
Как-то сидела в редакции «Гусляра» компания, в которой был и Л. Н. Граве. Говорили о стихах Леопарди. Входит Н. И. Пастухов и садится. Л. Н. Граве обращается к нему, как бы продолжая наш разговор:
– Николай Иванович, а вы что скажете о Леопарди?
– Чего?
– Что вы скажете о Леопарди?
– Что сказать? Зверь как зверь!
Н. И. Пастухов был иногда очень откровенен и никогда не любил рисоваться. Раз как-то «хозяин столицы» князь В. А. Долгоруков спросил его:
– Как идет ваша газета?
– Слава богу, ваше сиятельство, кормимся!
Тогда на Н. И. Пастухова набросились за эти слова сотрудники либеральной печати, говоря, что подобный ответ унижает достоинство журналиста.
– Ну что ж! И кормимся! А вы-то что ж, даром в своей газете работаете? Тоже кормитесь, да не одним гонораром, а еще за проведение идей с банков берете. Чья бы корова мычала, а уж ваша-то бы молчала!
Ставши миллионером, он не менял своих привычек, так же репортерствовал сам, как и прежде, и добывал такие сведения, которых добыть никто не мог.
Во время коронации 1896 года он поручил своим сотрудникам во что бы то ни стало добыть заранее манифест, чтобы первому его опубликовать в своей газете.
Ни репортеры, ни чиновники не могли этого сделать, даже никто не мог узнать, где он печатается, так как это все велось в строжайшей тайне.
Н. И. Пастухов, рыскавший целый день, дознался, что манифест печатается в Синодальной типографии, на Никольской. Он познакомился с курьерами и околачивался все время в швейцарской и ждал, когда повезут отпечатанный манифест во дворец.
Наконец, начали выносить крепко завязанные пачки, чтоб грузить в присланную за манифестом коляску с придворным лакеем на козлах.
– Достань-ка, братец, из пачки парочку манифестиков, на память хочется в семье иметь. – И сунул в руку двадцатипятирублевку.
Через минуту два экземпляра манифеста были в кармане Николая Ивановича, а через час газетчики и мальчишки носились с особым приложением к «Московскому листку» и продавали манифест на улицах