Дом. Натиг Расулзаде
тут же вспомнил молодых ТТ и дочку начальника, их убогую, старую, хоть и безупречно вычищенную одежду.
– Извините, – повторила женщина и колыхнулась в комнату, вошла и, казалось, заполнила все оставшееся после столика, шкафа и койки пространство комнатки.
– Прошу прощения, – уже становясь назойливо-церемонной, произнесла она, силясь выдавить на своем лице улыбку, и сейчас же обнаружился маленький букетик полевых цветов в ее руке. – Это вам… С приездом.
Учитывая сумятицу в моей голове в связи с необычной ситуацией, в коей я пребывал, последние слова ее прозвучали для меня с издевкой, хотя можно было поклясться, что никаких издевательских ноток в ее тоне не было. Я машинально принял букетик, не зная, куда его пристроить, стал вертеть в руке.
– Очень тронут, – невнятно пробормотал я. – Очень мило…
Она вдруг без приглашения уселась на койку и, заметив мой недоумевающий взгляд, который, впрочем, я изо всех сил старался погасить, проговорила глухим голосом:
– На этой кровати умер мой сын, – она помолчала, потом продолжила печальным голосом. – Это случилось позапрошлым летом. У него открылась чахотка. Скоротечная чахотка. Он и всегда, с самого детства, был слабенький, а тут вдруг, разом… Телеграфист давал телеграммы одну за другой, но никто не ответил. У нас не было лекарств, а поезд не приходил уже пятый месяц… – она, словно утомившись от долгого разговора, замолчала, переводя дыхание.
– Он умер здесь? – я показал букетиком на кровать, и не нужно было быть слишком наблюдательным, чтобы заметить брезгливость этого жеста.
Но женщина, отдышавшись, невозмутимо, будто и не было моего вопроса, продолжала: – Мы его похоронили за вокзалом, совсем недалеко отсюда… Хотя начальник и возражал, чтобы могила была слишком близко к вокзалу, но я попросила, я сказала – мне тяжело идти далеко, и он разрешил… Мы похоронили его, справили поминки, все честь честью. А через шесть дней приехал Поезд. Правда, в нем не было врача. Да и лекарств они не привезли. Да и вовсе не остановились. Может, там и был врач, он все равно не успел бы помочь, если б сын еще был жив. Может, это и к лучшему, что он не дождался Поезда? Все-таки он до последнего часа жил надеждой, что Поезд придет, и ждал его, как спасения. И если бы Поезд так при нем… Это было бы для него жестоким ударом… Может, и к лучшему, что не дождался… Ему было двадцать шесть лет, моему сыночку… – она неожиданно поднялась, тяжело охнув, и медленно пошла к двери, уже выходя, обернулась и сказала: – Я покажу вам его могилу, если хотите. По-моему, если б он был жив, вы бы с ним подружились, у него был такой мягкий характер, да и возраста вы, если не ошибаюсь, почти одного. Я покажу вам его могилу, – повторила она и, кажется, я кивнул, и она сказала еще: – А все-таки хорошо, что вы приехали. Вы нам расскажете, как там, как в большом мире живут… Хотя нет, начальнику это не нравится. Мы даже не включаем радио, а у нас есть радио… Правда, нет линии радиопередач, просто стоит коробка радио, мертвая коробка,