Отдел «Массаракш». Антон Первушин
спазм скрутил его пополам…
Когда к нему вернулась способность воспринимать окружающее без кровавой мути в глазах, Птицелов распрямил согбенную спину и увидел рядом с трупом солдата группку мутантов. Они покачивали большими, одинаково лысыми и бугристыми головами, одобрительно цокая и подхихикивая. Мутантов было трое, и они были хорошо экипированы. Утепленные куртки мехом внутрь сидели на крепко сбитых телах как влитые. За спиной у каждого висел колчан с луком и стрелами, а в руках поблескивали начищенной сталью карабины. Армейские многозарядки, нечета дедовским дробовикам из арсенала Бошку. Да и росту они были завидного. Для мутантов.
Разведчики, догадался Птицелов.
Самый маленький из разведчиков, видимо, почувствовал его взгляд, обернулся. Оскалился приветливо, подкатился на коротких кривых ногах.
– Фермер съел солдата, так ему и надо! – объявил он.
Птицелов непонимающе уставился на разведчика. Чего он несет, какой еще фермер?
– Что уставился, как лунь? – вопросил мутант. – Разум что ль, зашел за ум?
– Это у тебя, видно, зашел, – огрызнулся Птицелов. – Тоже мне поэт нашелся… Придворный рифмоплет его величества короля воров Отул Сладкоголосый.
– Если фермер мне хамит, будет мною он убит! – выпалил разведчик, вскидывая карабин.
– Остынь, Шестипалый! – подал голос второй разведчик. Подошел, уставился на Птицелова бельмастыми зенками. – Не видишь, что ли? Не в себе парень.
– Точно, не в себе, – подтвердил Птицелов. – А откуда ты…
– Мне Бельмастый – не указ, – перебил его рифмоплет, – надо, сделаю на раз.
Но карабин опустил.
– А здорово ты его, – сказал Бельмастый. – Дезертира-то. Развелось их сейчас, почище упырей… Чем ты его так? Неужто ногами?!
Птицелов неопределенно дернул плечом. Ему не хотелось обсуждать убийство.
Рифмоплет вдруг присел на корточки, потрогал ботинки Птицелова, поцокал, воззрился на владельца добротной обуви снизу вверх.
– Как водится промеж людьми, ботинки эти щас сними! – призвал он.
– Пошел ты!..
Бельмастый сокрушенно пожал плечами.
– Придется снять, паря, – сказал третий разведчик, незаметно подошедший к Птицелову со спины. – У Шестипалого прохоря давеча прохудились, не держат воду. А нам в худых прохорях никак нельзя.
– Глаголет истину Затворник, – возвестил рифмоплет, – ботинки дали течь во вторник.
– Да я сам… – начал было Птицелов, но осекся.
В спину воткнулось что-то твердое.
– Не дури, – посоветовал Бельмастый. – Хорошие у тебя ботинки. А зачем тебе такие? Навоз давить. Так вон в его… – он указал карабином на труп, – дезертирских говнодавах сподручнее будет.
Сапоги солдата выглядели куда как хуже «прохарей» рифмоплета, но Птицелов спорить не стал. Разведчики не шутили, это ясно. Он сел прямо на бетон, начал разуваться. Когда стаскивал правый ботинок, толстый