Обратная сторона земли. Александр Рыбалка
а потом начала декламировать:
– Гром колесниц все слышней и слышней,
Белые пятна на лбах у коней.
В горнице мужа не вижу еще,
Только слуга наш по-прежнему в ней.
– Я знаю, что Мао Цзэдун стихами баловался…
– Эти слова просил передать тебе Мун, – строго ответила Яо. – Они из старинного сборника «Шицзин» – «Книги песен и гимнов».
Часть 2
ЛИ ЦЗИ (КНИГА ЦЕРЕМОНИЙ)
Хозяева затащили в наши комнаты по круглой деревянной бадье, и принялись носить горячую воду ведрами.
– А я думал, мы будем принимать ванну вместе, – пошутил я с Яо тоном заправского ловеласа.
– Тогда там не останется места для воды, – парировала китаянка. – Лучше посмотри, сможешь ли ты поместиться в бадью!
Кадка (вроде той, что в России еще кое-где используется для соления огурцов) наполнилась водой и гостеприимные хозяева покинули комнату. Я с отвращением сбросил с себя пропотевшую одежду и влез в деревянную ванну…
– Эврика! – закричал я.
В коридоре послышался топот, и в комнату без предупреждения ворвалась полуодетая Яо.
– Что случилось?!
Я показал рукой на воду, расплескавшуюся вокруг моей бадьи:
– Архимед в такой же ситуации закричал: «Эврика»! Что значит: «Нашел».
– И какое же открытие сделал ты? – язвительно спросила Яо, заматываясь в здоровенное мохнатое полотенце.
– То, что я значительно крупнее любого среднего китайца. И в этой «ванне» мне просто не повернуться.
– Помойся уж как-нибудь. Мы не можем каждый день просить хозяев нагревать нам воду – в деревне это очень тяжело, и здесь не моются каждый день, как в городе.
Яо резко повернулась и пошла в свою комнату, бросив через плечо:
– Мойся, Архимед, пока вода не остыла.
Сначала я отмок, потом помылся, насколько это было возможно в небольшой деревянной бадейке (при этом я чувствовал себя огурцом-переростком). Конечно, Яо в такой же посуде было посвободнее – рост китаяночки едва превышал полтора метра.
Однако когда я вылез и переоделся во все чистое, то настроение мое заметно улучшилось.
– Яо, ты где? – крикнул я.
Никакой реакции.
Осторожно я постучал в ее комнату, но и на это действие никакого отклика не получил. Еще более деликатно я приоткрыл дверь и заглянул внутрь (понимая, что если моя спутница еще плескается в лохани, то в лучшем случае запустит мне тапочкам в голову).
Но в комнате Яо было пусто, только вещи раскиданы по кровати, да лужи теплой воды вокруг бадьи.
Насторожившись, я стал спускаться вниз, и уже на половины лестницы услышал яростную ругань по-китайски. Собственно, о том, что это ругань, я догадался только по интонациям Яо, к которым начал уже привыкать.
Возле крыльца Яо препиралась с каким-то молодым военным в форме китайской армии (форма эта почему-то мне всегда напоминает о Гражданской войне).
– В чем дело?! – громко спросил я по-русски. При этом насупил брови – я здесь турист, черт