Концентрация смерти. Максим Шахов
голову и раскрыл рот.
В глубине тускло поблескивал желтым зубопротезный мост на четыре зуба.
– Как его немцы не заметили? – больше всего удивился Прохоров именно этому обстоятельству.
– Передние зубы у меня хорошие, вот они дальше в рот мне и не полезли, – продолжал улыбаться Фролов. – А коренные справа мне в драке выбили еще до войны. Сынок одного начальника к девушкам в парке приставал, я и вступился, а у него кастет в кармане. Саданул с размаху, пока я понял, что к чему. Папаша, хоть и начальник большой, надо отдать ему должное, сам ко мне в больницу пришел. За сына извинился, помочь пообещал, лишь бы я его отпрыска не посадил. Вот и помог, заплатил дантисту. А тот немцем был, все аккуратно сделал, как для себя. Шестой год стоит и не шатается. Тут все равно жрать нечего. Вырвешь?
– Пассатижи нужны. Да и не умею я.
– Кому еще можно довериться? Только я и ты, – напомнил об уговоре Илья. – Все приходится делать в жизни впервые.
Время перерыва на обед подходило к концу, а потому приходилось спешить. Илья сделал вид, что просто прилег отдохнуть на землю, Прохоров устроился рядом. Он ковырялся у Филатова шилом во рту. Кончик шила постоянно соскальзывал с металлической скобы, на которой держался мост.
– Там крови уже набежало, ничего не видно. Сплюнь, – предложил начинающий «стоматолог».
Фролов сел, сплюнул кровью, засунул два пальца в рот.
– Шатается, – одобрительно отозвался он о работе Михаила.
– Старался. Да не очень хорошо получилось.
– Почему же? – Илья еще раз сплюнул, поднатужился, крякнул, дернул пальцами и медленно вытащил изо рта вырванный мост, вытер его от крови о штаны и вложил в ладонь Прохорову. – Смотри, чтобы твой Водичка нас не пробросил.
С золотым мостом управились вовремя, время перерыва вышло, пленных вновь погнали на работу.
– Тяжелый, сколько граммов потянет? – засунув руку в карман, поинтересовался Михаил.
– Дантист говорил, что двенадцать. А так не знаю. Может, и обманул.
Парикмахера удалось отловить только ближе к вечеру, когда он возвращался от коменданта. Тот имел привычку бриться не с утра, а перед сном – любил поспать. Словак сидел на корточках и, держа золотой протез в не до конца сжатом кулаке, рассматривал его.
– Должно получиться, – наконец сказал он, даже не сделав попытки поинтересоваться, откуда вдруг взялось такое богатство.
Находясь в лагере, лучше меньше знать…
– Так не пойдет, – предупредил Прохоров, делая вид, что собирается забрать золото назад.
– Погоди, пообещать точно я не могу. Не я же делю рабочие места. А как мне без золота об этом говорить?
Прохоров чувствовал, что Водичка, подержав зубной протез в руке, уже почувствовал его своей собственностью, а потому не хочет с ним расставаться.
– Я не только тебя могу попросить об услуге. Это же золото. Другие найдутся…
– Я все понимаю, – Словак зажмурился от накативших на него чувств. – Но я говорил о месте для тебя. А ты еще просишь за Фролова. Зачем