Царство небесное. Елена Хаецкая
зло – скорее, артистично, чтобы тот, хотя бы в воспоминании, предстал перед своим сыном как живой.
– Сражался он хорошо, – задумчиво припоминает брат Одон, – хоть и хуже, чем вы, мой сеньор. И еще, думается мне, он был легковерен, а этого быть не должно.
– Легковерен? Мой отец?
– Помните, как сарацины присылали к нему посольство?
Болдуин не может этого «помнить» – в полной мере; но и об этом ему рассказывали. Далеко в горах – никто не знает, где, – обитает Старец, глава страшного ордена убийц-ассасинов. Сами сарацины боятся их, а ассасины не боятся ничего, потому что Старец показал им райское блаженство, и цель всей их жизни – вернуться в те сады, что приготовлены для всякого принадлежащего к их братству.
Короля Амори восхищали и устрашали эти люди, а в один прекрасный день до него донесли слух о том, что в своей вере они далеко отступили от ислама и намерены принять христианство.
«Т-ты уверен?» – переспрашивал посланника король, а когда тот кивал, и раз, и другой, Амори поднимал к заплывшим, мутным небесам глаза и безмолвно двигал толстыми губами: молился. Вот это была бы радость!
– Почему же мой отец поверил ассасинам?
Брат Одон поглядывал на юного короля, чуть щурясь, с любовью.
– Ваш отец, мой сеньор, очень хотел этому верить. Я же сказал, обмануть его было просто. Он только воображал, будто хитер, потому что по-настоящему ловко управлялся с налогами, законами, судьями и обвиняемыми. Но стоило королю Амори оказаться в области, ему неизвестной, как он превращался в сущего младенца.
– Но разве не все мы таковы? – спросил Болдуин тихо.
Брат Одон покачал головой.
– Только не вы и не я, мой сеньор. Когда имеешь дело с сарацинами, нужно постоянно держать в уме одно: никакой франк никогда не будет понимать их до конца. Нам не суждено узнать их, потому что у нас разные прародители. Эти люди были рождены от Агари. Чего же от них ожидать?
Король чуть пожал плечами.
– Не знаю.
– И я не знаю! – подхватил брат Одон. – И потому всегда ожидаю дурного. Но ваш отец – другое дело. Он всегда был любопытен. В нем было что-то от ребенка. Это потому, что он был воин. Любой воин немного дитя, иначе он не сможет хорошо убивать и будет бояться смерти.
– Но разве вы – плохой воин, брат Одон? – удивился Болдуин.
Брат Одон засмеялся. Он часто смеялся, хотя три зуба спереди были у него выбиты, и улыбка получалась некрасивая.
– Оставим это, – сказал наконец великий магистр. – Слушайте! Ваш отец грезил о том, как направит к истинной вере целое племя этих ассасинов. Как народ убийц перейдет на службу ко Господу и обратит свое оружие на сарацин. В таком деянии он усматривал подвиг, достойный властителя Королевства. Вы понимаете меня? Король Амори понимал, что означает эта корона. Не только деньги, которых ему всегда не хватало и которые он присваивал, где только видел. Не только Храм и Гроб. Не только армия.
– Да, – сказал Болдуин, – я понимаю.
– Король Амори отправил в