У принцессы век недолог. Наталья Резанова
господам, как мы, значительную часть жизни приходилось ночевать на земле, под открытым небом, и хорошо еще, если обстоятельства позволяли развести костер. Но мы не стали объяснять этого Фердикрюгеру.
– Мы воспользуемся вашим предложением, – сказал Гверн.
– Тогда поспешим!
– А как же ваши убитые охранники?
Фердикрюгер посмотрел на меня странно. Очевидно, в Шерамуре благородным господам не полагалось интересоваться такими вещами.
– Я пришлю за ними своих людей. Позже.
Так день, начатый распитием кавы на террасе нездесийской гостиницы, завершился ужином в особняке на улице Ушей Мертвого Осла, расположенной неподалеку от площади. Банкир, радуясь спасению собственной жизни, оказал нам гостеприимство не только формальное. Яств, выставленных на стол, хватило бы на дюжину гостей, причем истомленных длительным постом. В камине трещали дрова, отблеск пламени играл на хрустале бокалов и цветных стеклах окон, за которыми снова шел нудный дождь, и все это было весьма мило. Даже если не забывать о том зачем мы сюда приехали. Впрочем, кто сказал, что нельзя есть и слушать одновременно?
– Я родом из Фриценшвайна, что в имперской Помирании, – повествовал банкир, – где и начинал свое дело. Но потом финансовый климат в моем родном городе стал неблагоприятен...
– Знаю-знаю, помню-помню, – благосклонно кивнул Гверн.
Я предпочла не вмешиваться. Историю про осаду Фриценшвайна, при которой город фактически разнесли по камешку, я слышала от супруга раз десять, и сейчас не желала пробуждать воспоминаний.
– ...поэтому я перебрался в Монстердам. А затем смена экономического курса, объявленная господином Сомелье, привлекла меня в Шерамур.
– А в чем этот курс заключается? – Я дегустировала вино, представленное дворецким, как розовое мове.
Фердикрюгер помедлил с ответом. Очевидно, он не ждал от дамы, – да еще дворянки, подобных вопросов. Потом припомнил, что визит наш все же не совсем светский.
– Господин Сомелье считает, что, взявши кредит, его надо отдавать. А кредиторов вовсе не обязательно убивать, жен и дочерей их насиловать, а дома отдавать на поток и разграбление. Видите ли, княгиня, не все банки имеют такую мощную магическую поддержку, как банк господина Голдмана. И это заставляет деловых людей с надеждой смотреть в сторону премьер-министра.
– Он покровительствует вам?
– Как и другим банкирам, вложившим деньги в предприятия Шерамура. Он даже обещал добиться для меня у его величества дворянской грамоты. В империи были подобные прецеденты, но в Шерамуре – никогда. Это очень облегчило бы мне ведение дел.
– А здешняя знать, как я понимаю, политикой Сомелье недовольна.
– Они считают, что реформы господина премьер-министра оскорбляют древние рыцарские обычаи... и что король излишне потворствует первому министру. Большего я не знаю – со мной не откровенничают.
– И нападение на вас организовал какой-нибудь сторонник древнего исконного обращения с кредиторами?
Банкир вздохнул, глядя в тарелку, как будто мог узреть