Погонщица единорогов. Анатолий Махавкин
я вообще собираюсь? Поскольку я собирался, то был сразу же припечатан вопросом: если собираюсь, то какого чёрта бесполезно просиживаю жопу вместо того, чтобы помогать? Или жена одна обязана надрываться?
Оказывается, ситуация успела измениться и теперь мы варили борщ. Начищая картошку, лук и прочие овощи, а потом натирая морковь и свёклу, я всё думал: кто из нас таки варит означенное блюдо? Несколько оттаявшая, Оксанка (она уже успела примерить купленное) в ответ на мои замечания пояснила: овощи и дурак почистить может, а вот правильно, в нужный момент бросить в кастрюлю – нет.
Базаров нет. Борщ у супруги реально получается классный. Всегда добавки прошу. А ещё и под сто грамм… холодненькой…
За стол мы сели поздним-поздним вечером. Оксанка включила какую-то нудоту по телику, кажется, об экстрасенсах, и пришлось смотреть, как взрослые дяди и тёти занимаются какой-то ерундой, отыскивая мёртвые души и пугая зрителей несвязными воплями. Впрочем, под водочку даже сие бредовое зрелище пошло на ура.
То ли я устал, то ли новый сорт оказался крепче предыдущих, но меня некисло развезло, так что окончание вечера я вспоминал позже с некоторым трудом. Попытался поиграть в танчики, однако не смог разобраться в карте и тупо пялился в экран, пока не пришла Оксана и не сказала, чтобы я перестал страдать фигнёй.
Этой я перестал и перешёл на другую. То есть, увалившись в кровать, начал приставать к супруге. Сначала она отпиралась, типа устала за день, а потом всё-таки сдалась, и мы слегка пошалили. Ну как пошалили: Ксюха осталась очень недовольна. Сказала, что больше не будет трахаться с пьянью, которой и десятка минут достаточно.
Потом она перевернулась на бок и уснула. А я лежал и смотрел в потолок. Хмель отпустил, а сон всё никак не приходил. Можно было сходить и посмотреть, не осталось ли чего в баре. Но представляю, что будет, если я разбужу жену. Поднимется такой ураган, что все соседи услышат.
По потолку скользили лучи от автомобильных фар и медленно подползало бледное сияние восходящей луны. Как я ни пытался поудобнее устроить голову, но боль от шишки становилась всё сильнее. В какой-то момент она стала настолько сильной, что я отключился.
Там
В лицо плюхнула холодная вода, и я попытался грести. Почему-то в голову пришло, что я опять угодил в реку и вот-вот пойду ко дну. Однако руки оказались за спиной и, мало того, ещё и связанные в запястьях. Да и вода больше не хлюпала на физиономию, так что дела обстояли как-то иначе. Стало быть, пора открывать глаза.
Башка просто раскалывалась, и даже тусклый свет, проникающий через узкое оконце под потолком, казался сиянием электросварки. Поэтому потребовалось некоторое время, прежде чем я смог сообразить, где нахожусь.
Лежал я на чём-то твёрдом, но явно не на земле. Вокруг – стены из плотно подогнанных брёвен, а над головой – соломенная крыша и настоящая сеть из множества паутин. Окно – всего одно. Пахнет свежескошенной травой и чем-то менее приятным. Вроде навозом.
Я