Пояс Ориона. Татьяна Устинова
никого, а патруль приехал через семь минут после того, как она заорала, я засекла.
– Ну ты даёшь, – Герман покачал головой отчасти даже с недоверием. – А кухня при чём?
– При том, что расстались они, по всей видимости, абсолютно мирно. Твой повар и его телеведущая!.. Он ждал тебя в гости и готовил. Устроил на кухне бардак. Она этот бардак убирает, она всегда так делает, это Кондрат рассказал. Он готовит, а она за ним всё чистит и моет. После этого она уезжает – кстати, куда? – среди ночи возвращается и закатывает скандал. В чём смысл, если подумать?
Герман пожал плечами.
– Вот именно, – подхватила Тонечка. – Получается, что смысла нет. Если они мирно расстались вечером, почему ночью случился скандал?
– Потому что мы пьяные были.
Тонечка рассердилась:
– Саша! Ты же режиссёр! Включи режиссёрское воображение! – Она потянула его за ухо. – Чик-трак! Включилось?
– Чего ты от меня хочешь?
– Чтоб ты фильм представил. Муж и жена на кухне. К мужу вечером приезжает старый друг, – тут она подумала и зачем-то добавила, – лучше новых двух. Муж – повар, и он готовит пир, – и она опять добавила, – на весь мир. Жена видит, чего и сколько он готовит, знает, сколько закуплено выпивки. Потом она ликвидирует бардак, вылизывает кухню и деликатно отбывает в неизвестном направлении. Возвращается ночью, Бог мой, каков пассаж, что за ужасная картина – муж и старый друг уже изрядно набрались!
Герман засмеялся.
– И она давай скандалить и на него кидаться!
– Да, – согласился Герман. – Фильм не складывается что-то.
– Вот именно, – кивнула Тонечка. – Шума соседи не слыхали, на Кондрате твоём ни царапины. Или они очень аккуратно и тихо дрались, или…
– Не дрались, – подсказал Герман.
– Или она так же деликатно и тихо дала себя зарезать, – продолжала его жена, – или…
– Никто никого не резал, и вообще непонятно, что там произошло, – закончил он.
– Смотри, какая собака! – вдруг с восторгом выпалила Тонечка. – Ну вон, вон! Оглянись!
К её внезапным перепрыгиваниям с мысли на мысль, с эмоции на эмоцию он никак не мог привыкнуть.
…Что за собака?! При чём тут собака?!
За соседний столик усаживалась женщина. Лицо у неё было озабоченное и словно встревоженное. На руках она держала…
– Какая же это собака, – сказал Герман несколько даже обиженно. – Это какой-то… организм!
– Сам ты организм! – прошипела Тонечка. – Это совершенно прекрасная маленькая собака! Нет, Саша, ты посмотри, какая прелестная!
У «прекрасной собаки» тоже был довольно встревоженный вид. Она столбиком сидела на коленях у женщины, перебирала тоненькими, как спички, лапами, раскидистые уши время от времени начинали дрожать.
– Я знаю породу, – продолжала неистовствовать жена у него над ухом. – Называется пражский крысарик! Правда! Очень редкая порода! В Средневековье такие собаки спасли Прагу от чумы! Они истребили чумных крыс!
– Любая уважающая себя крыса перекусит