Благодарность зверя. Владимир Владимирович Несяев
момента стал разбирать человеческую речь. А только однажды случайно подслушал, как Василий вразумлял дочку Риту:
– Хрюшек сытно кормить надо. Чтобы вес хорошо набирали, чтоб сальце толщиною с мою ладонь было. Кто быстрее поправится, того и на переделку пустим. Главное, не тревожить свинок попусту, не гонять почем зря. У нас не Англия, мы к бекону непривычны.
– Пап, а что такое бекон?
– Так, ерунда. Не поймешь, то – ли сало с мясом, то – ли наоборот. Это когда свинья жилистая да худая, как собака бездомная.
И Борька смекнул: чтобы продлить свой короткий поросячий век, полнеть не следует ни под каким видом. Жадно сглатывая слюну, он при всяком удобном случае старался отворотить рыло от кормушки, носился по загону как угорелый и вообще вел себя неподобающим для хавроний образом. И, видимо, переборщил. Супруга Василия как – то обронила недовольно:
– Борьку – то чего зазря держать, смотри, какой тощий и психованный какой-то. Не болен ли чем? С него закол и начнем.
Это был смертный приговор, и сегодня его приведут в исполнение. Борька наблюдал, как Василий, взяв в одну руку нож, другой махнул Павлу: давай, мол, приступим, ты заходи оттуда, я отсюда, возьмем боровка в клещи, прижмем к стенке и…
Мужики молча протиснулись в распахнутую дверь сарая.
«Ну, уж, дудки, – мелькнуло в Борькиной щетинистой голове, – так я вам и дался за здорово живешь».
Боровок, пронзительно взвизгнув, сбил Павла с ног и выскочил на свежий воздух, принявшись бешено носиться вдоль изгороди.
– Вот где зараза верткая! – крикнул в сердцах Василий, – Паша, чего смотришь, давай загоняй его обратно!
С полчаса бегали за Борькой мужики, упрели, весь хмель выветрили. Поросенок, наконец, юркнул назад в темный проем. Дверь за ним тут же захлопнули, подперли колом и только тогда облегченно перевели дух.
– Теперь никуда не денется, – судорожно вымолвил Василий, – пускай остынет, успокоится, а мы пока перекурим.
– У тебя сзади под стайкой дыра, оттуда не выскочит? – усомнился Павел.
– Ты что, сквозь нее даже мой куцый кобель, погнавшийся как – то за крысой, протиснуться не смог, а тут боров.
Только он это сказал, как за сараем раздался визгливый, с утробным подхрюкиванием, рев, бревенчатое строение, качнувшись, дрогнуло и из – за угла появился…Борька.
Мужики изумленно раскрыли рты, а боров, зыркнув на них крохотными злобными глазками, вдруг присел, замер на мгновение и, словно разбегающийся олимпиец, рванул к забору. Перед высоким, метра в полтора, препятствием, подпрыгнул и… вмиг оказался наверху. Затем, тяжко перевалившись, плюхнулся с противоположной стороны, прямо в уличную пыль.
– За ним! – заорал Василий, и мужики кинулись к воротам.
Борька тем временем стремглав несся по дороге в направлении реки. Она в этих местах, надо заметить, была широкой, метров триста, с быстрым течением, и берег со стороны деревни крутой, обрывистый.
– Там и поймаем, – хрипло дышал на бегу Василий, – никуда