Собиратель реликвий. Кристофер Бакли
грехов. Сам Иисус подивился бы такой оборотистости! Подобная практика, правда, имела своих оппонентов, равно как и сенсационное заявление Тецеля, что папская индульгенция может вызволить человека из чистилища, даже если он – Господи, помилуй! – надругался над целомудрием Пресвятой Девы Марии.
Дисмас долго ломал голову, пытаясь разобраться в чисто технических аспектах. Ведь даже если допустить, что нашелся бы лиходей, способный помыслить о таком чудовищном злодеянии, то каким образом человек, живущий пятнадцать столетий после Христа, может вступить в плотские отношения с Непорочной Девой, учитывая к тому же, что после смерти Она во плоти вознеслась на Небеса? Дисмас решил больше не думать об этом: пусть богословы разбираются.
Альбрехт, Тецель и Пфефферкорн завершили аттестацию. Совокупная ценность 296 реликвий, привезенных Дисмасом из Базеля, составила 52 206 лет отпуска из чистилища и обещала его преосвященству неплохую прибыль на вложенный капитал.
Монсеньор Генк, смотритель соборной коллекции, объявил, что теперь собрание его преосвященства содержит более шести тысяч реликвий общей ценностью 9 520 478 лет досрочного освобождения из чистилища.
– Мы довольны вами, мастер Дисмас, – объявил Альбрехт, – и приглашаем вас разделить с нами скромную трапезу. Нам с вами надо многое обсудить.
Они сидели вдвоем в кабинете Альбрехта, под люстрой из оленьих рогов.
– Путешествие из Базеля прошло хорошо?
– Да, ваше преосвященство. По реке путешествовать легче. Прекрасное время года. Красиво. Листва и все такое.
– Да. Останавливались по дороге?
– Только на ночевку.
– Никаких… инцидентов?
– Обошлось без приключений. Слава Богу.
– Именно, – покивал Альбрехт. – Слава Богу. Тем более с таким грузом, как ваш. Мы поинтересовались, так как получили депешу. Из верховий.
– Вот как?
– Нападение. На храм.
– Хм. Как нехорошо.
– Очень. И представьте, это произошло, когда вы плыли по реке. А что, если бы напали на вас?
– Да… Но вот же я, жив-здоров, – улыбнулся Дисмас. – А позвольте осведомиться, какого рода нападение?
– Богомерзкое. Святотатственное осквернение.
Дисмас покачал головой:
– Ужасно.
– Поистине возмутительно. Из арбалета.
– Восхитительное вино, ваше преосвященство. С вашего виноградника?
– Мы рады, что вам нравится. Возьмете несколько бутылок с собой.
– Ваше преосвященство слишком добры.
– Дальше – в Виттенберг? К дядюшке Фридриху?
– Как ваше преосвященство видят, к вам я явился в первую голову.
– Мы этим польщены, Дисмас.
– Я почел это за честь, ваше преосвященство.
– Почему бы вам и нас не называть дядюшкой?
Ну вот, снова-здорово. Когда речь зашла об осквернении церкви, сердце Дисмаса забилось чаще. С легкой улыбкой он сказал:
– Как можно?