Победа, ставшая судьбой. Людмила Иванова

      Сергей запомнил то начало лета.

      Холодных глаз не сдержанный испуг,

      И двое, как Ромео и Джульетта,

      Не разнимали обожжённых рук.

      Они забыли тяготы войны

      И ровно сутки были влюблены.

      Сергей ушёл. Ну, нет! Чтобы моя

      Так нагишом ходила без белья?

      Домой вернусь, такому не бывать.

      Пусть так немецкая разгуливает б…дь.

      Ей напоследок бросил, не тая:

      «Солдат не любит женщин без белья».

      Сергей ушёл. А жизнь, – она сначала

      Свой воскресила бесконечный бег.

      Коль выжил, к своему причалу

      Прибился каждый божий человек.

      Прошло безумие. Чуть задышалось.

      Зализывая раны от войны,

      Европа хорошела, наряжалась.

      И в блеске орденов и седины,

      Все ветераны бодрости полны.

      Года бегут. Всё зацвело привольно,

      И к грандиозной юбилейной дате

      Засуетились, хлопоча довольно,

      Во Псковском инвалидном интернате.

      И музыка бравурная по праву.

      Но вот звонок из Кёльна.

      Да! Алло! А вам кого? Его?

      У нас сегодня праздничная дата!

      Какая-то там немка Эльза-фрау

      Разыскивает друга своего,

      Возлюбленного русского солдата.

      Не он искал. Она нашла его.

      На встречу с Эльзой сгорбленный старик

      На костылях поднялся виновато

      И головой беспомощно поник.

      Когда увидели друг друга двое,

      Их тишина оставила в покое.

      И как-то грустно сделалось в палате.

      Раскрыла Эльза для него объятья.

      «Ты посмотри под шёлковое платье,

      Ведь я бельё одела дорогое».

      Смеявшись, плакала, по-русски говоря:

      «Солдат не любит женщин без белья».

      Окно, засиженное мухами, светилось.

      В окне две тени: он, а с ним – она.

      И ночь плыла, и майская луна,

      И молодость вернулась. Иль приснилась?

      Больное сердце Эльзы гулко билось,

      Когда одел Сергей все ордена.

      А за стеной, в прокуренной палате,

      Фокстрот отплясывали лихо «Рио-Рита»,

      Веселье, видно, приурочив к дате.

      И, кажется, совсем уже не к стати,

      Вдруг поругались пьяно и сердито.