Сорвать маску. Маргарет Макфи
мое, Арабелла, и всегда остается моим. Потрудись вникнуть в смысл этих слов.
Она крепче сжала губы, словно сдерживая рвущийся с языка резкий ответ. Затем молча сняла плащ и отдала его Доминику.
Тщательно одевшись, тот поклонился и вышел.
Занимался рассвет. Доминик шел по улице из «Дома радужных наслаждений» миссис Сильвер, оставив за спиной обитую в черную ткань спальню с темными занавесками. А перед глазами стоял образ женщины, оставшейся там, в расстегнутом черном платье, то и дело обнажающем молочно-белые груди.
Глава 3
Всего через несколько часов Арабелла уже поднималась по лестнице потрепанного доходного дома на Флауэр-энд-Дин-стрит. Утреннее солнце было таким ярким, что его лучи просачивались в окна, которые после долгих зимних дождей и ветров стали непрозрачными, и мерцали на недавно замененном замке на двери. Арабелла снимала комнатушку на втором этаже.
Влажная прохлада охватила тело, стоило открыть дверь и переступить через порог.
– Мама! – Маленький темноволосый мальчуган поднял глаза на Арабеллу. Он сидел рядом с пожилой женщиной на единственном предмете мебели, имевшемся в комнате – старом матрасе на полу. Вывернувшись из серого шерстяного одеяла, в которое женщина закутала его, малыш побежал к матери.
– Арчи, – с улыбкой произнесла Арабелла, почувствовав себя гораздо лучше при виде сияющего личика. – Ты хорошо вел себя с бабушкой?
– Да, мама, – честно отозвался он. Но Арабелла видела, что голод и нищета уже наложили отпечаток на лицо сына. Под глазами залегли тени, черты заострились, хотя всего несколько дней назад он был обычным пухлощеким мальчишкой.
Арабелла прижала Арчи к себе.
– Я принесла несколько кусков хлеба и пирога, – произнесла она, выкладывая еду из карманов платья прямо на матрас. И хлеб, и пирог успели зачерстветь, Арабелла незаметно взяла их с подноса, на котором были разложены закуски для клиентов. – Мне заплатят только в конце недели.
Арабелла разделила еду на две части – одну убрала на подоконник, чтобы позже приглушить голод, а вторую разделила между миссис Тэттон и сыном.
У нее заныло сердце, когда Арчи вопросительно взглянул на маму, безмолвно спрашивая разрешения съесть свою жалкую долю. В его глазах застыло выражение, которое ни одна мать не должна видеть на лице своего ребенка.
Воцарилось молчание – пожилая женщина и мальчик с жадностью набросились на хлеб, словно им предложили роскошное яство.
Арабелла сняла дешевый плащ и закутала в него свою исхудавшую сгорбившуюся мать, затем села на матрас рядом с ней.
– Ты не ешь, Арабелла, – произнесла та, замерев с недонесенным до рта куском хлеба.
Та только покачала головой и улыбнулась:
– Я позавтракала по дороге домой.
Это была ложь. Но еды у них осталось слишком мало. Арабелла не могла видеть, как ее близкие голодают.
Солнце сможет согреть комнату только через несколько часов, а денег на уголь или дрова не было. Точно такой