Возвращение Белого Рыцаря. Верука Соль
живых – и мы это слышим, и сострадаем, и так же испытываем страх – только кто больше, а кто меньше.
Мама страдала. Пока тихо и едва уловимо, но её деловитый ограниченный разум уже запрыгал в поисках лекарства. Надо предпринять что-то уже сейчас. И тут все средства хороши. Может быть, она поэтому и пришла в магазин?
Долли было жаль маму. Если бы она могла помочь, но ведь не существует лекарства! Девушка всегда это знала, она уже видела Время воочию, трогала его руками, распознала его ароматы и могла рассказать, какой у него вкус… Мама сказала бы, что она просто рехнулась. Как всегда. Но это ничего не значило. Тик – так, тик – так… Знаешь сколько стоит время? Сто монет одна минута…
Долли всегда это знала. Все считали её умной (ну, или почти все). Она тоже думала, что достаточно умна. Но это было не совсем так. Это не просто ум, это скорее мудрость. Но ведь она слишком молода, чтобы быть мудрой! Она никогда бы этого не признала, и только куклы знали правду, но они – то точно никому не скажут. А может быть, именно он и научили Долли кое – чему, о чём не догадывалась мама? Ведь куклы бывают иногда старше нас! Некоторые куклы в её личной неприкосновенной коллекции были старше неё, даже старше госпожи Корины. Они, оставаясь вечно маленькими детьми, повидали немало глупых людей и пыльных чердаков, и солнечных дней, и одиноких ночей, когда их просто забывали под скамейкой в парке. Куклы всё знают и всё видят! И они существуют намного дольше, чем стереовизоры, косметические салоны, инъекции стволовых клеток и теоретическая база Фрейда. Куклы появились намного раньше, даже раньше письменности и понятия культуры вообще. Ритуальные куклы, куклы – обереги, тотемные, дарственные – они пришли к людям уже очень давно, и хранят множество секретов. Куклы точно знают, что такое нежность и разочарование, забота и бессердечность. Куколка распахивает свои радужные наивные глазки на этот странный переменчивый мир как и человек – не зная и не понимая его, не оценивая и не предчувствуя. Она оживает в одночасье, обычно на Новый год или в чей – нибудь День Рождения, и свой медовый месяц проживает, окружённая любовью и заботой, в лучшем уголке чудесного кукольного домика. Потом о ней начинают постепенно забывать. И вот уже другой куколке достаются новые платья и других зовут пить чай с воображаемым печеньем, и какой-то мерзкий грубый мальчишка пытается выдрать ей волосы и открутить ручки – ножки, и так заканчивается счастливое кукольное детство. Конечно, её продолжают любить, но уже как-то невнятно, привычно, как старую супругу. Не отпускают от себя, но и не балуют. Она живет во взрослом мире тихо, незаметно, она всё видит и всё слышит. Она не понимает, что такое горе, что такое болезнь или старость, ей неведомы страх и безнадёжность. Она видит это, знает это, но этого не понимает, она – вечный ребёнок и не взрослеет, даже став уже совсем старой. Но она всё помнит и может многое рассказать тому,