Подмастерья бога. Дарья Щедрина
там, в этом детдоме? Ужасно, наверное.
– Ну, это смотря с чем сравнивать. По крайней мере кормили меня регулярно три раза в день. И целыми днями торчать в промёрзшем зимой подъезде мне больше не приходилось, и рыться в помойке в поисках хоть какой-нибудь жратвы тоже. Я вообще то везучий: мне везёт на хороших людей. В интернате у нас был замечательный воспитатель Михаил Захарович. Он был очень строгий, но справедливый, не позволял прорываться наружу звериным инстинктам. А ты же знаешь, дети – существа жестокие. Но он нас учил, что если ты сильный, то должен защищать слабых по определению. Если ты вырос большим, то просто обязан помогать маленьким. Михаил Захарович умер, когда мы заканчивали школу, но я до сих пор вспоминаю его с благодарностью. А потом я встретил своего Учителя – твоего отца, Зоя. Вот такая история.
– Почему ты об этом никогда не рассказывал?
– А зачем? Это никому не интересно. Да и вспоминать, честно говоря, не особо приятно. Вот тебе рассказал и жалею. Будь человеком, Зойка, держи рот на замке. Алексею Ивановичу пересказывать ничего не нужно. Ему и так переживаний хватает.
Глеб взглянул на часы и пошёл к двери.
– Вот тебе задание, Зоя: завтра ты не пускаешь на работу Алексея Ивановича. Костьми ляжешь, но не пустишь, пусть отлежится после криза, и проводишь с ним целый день, а потом принимаешься за учёбу, как нормальный вменяемый ребёнок. Поняла? – Он взялся за ручку двери, но обернулся: – И смой этот ужас с лица. Ты ж вполне симпатичная девчонка. Зачем себя уродуешь?
Зойка принялась судорожно стирать косметику со щёк, а Глеб зашёл на кухню к Катерине Васильевне.
– Я пойду, Катерина Васильевна. Алексей Иванович, надеюсь, проспит до утра. Утром я вам позвоню, скажете, какое у него давление. На работу его не пускать под страхом смертной казни! Хоть к кровати привязывайте, но не пускайте. А вечером я зайду.
– Ох, спасибо тебе, Глебушка! – запричитала Катерина Васильевна, впихивая ему в руки какой-то свёрток.
– Что это? – удивился Глеб.
– Это пирожки мои с мясом и с капустой. Дома поешь хоть немного, а то сегодня я и ужином тебя накормить не удосужилась.
– Да что вы, Катерина Васильевна! Неудобно же. Меня Зойка и так нахлебником обзывает.
Он попытался всучить свёрток сердобольной женщине обратно, но та замотала головой:
– Бери, бери, Глебушка, не отказывайся! Это тебе ещё и в знак благодарности за Зойку. Правильно. Ты молодец. Давно надо было. Я Алексею Ивановичу говорила, что с ней построже надо бы. Да разве ж он может построже? Он не может. Так что надежда только на тебя.
Глеб вздохнул, прижал к груди свёрток с пирожками и пошёл домой.
Глава 4
Американская мечта Севы Ярцева
Незаметно пролетело полгода. Весна настойчиво заглядывала в окна слепящими солнечными бликами. Деревья ещё стояли голые, но почки уже набухли и казалось, если