Буриданы. Катастрофа. Калле Каспер
ни кнутом, так что Алекс наконец стал понимать, какая трудная жизнь у политиков.
Оставив молодую мать вместе с подрастающим поколением под опекой двух умиленных холостяков, Алекс с ослом вернулись на Лейбаку, никого не встретив по дороге, чего нельзя сказать о последующих днях, когда ему, курсирующему между мызой и хутором, неоднократно приходилось угощать куревом отступавших, или, вернее, бежавших русских солдат. Эти уставшие до смерти парни были единственными, кто ни разу не угрожал Алексу; все, что они, кроме сигарет, просили, – это показать им дорогу в сторону Таллина или Ленинграда. «Кто вы такие? – спрашивал Алекс у каждого, и получал один и тот же ответ:
– Восьмая армия.
Когда людей в форме на дороге стало меньше, «партизаны» снова вышли из леса, и на этот раз им удалось взять реванш за предыдущее поражение, исполком был отбит, и все находившиеся внутри выведены и расстреляны, в том числе и молодая библиотекарша, вина которой, наверное, состояла в том, что она выдавала интересующимся произведения Маркса и Энгельса. Тело девушки лежало во дворе исполкома (который снова стали называть волостной управой) весь день, только ночью кто-то немного забросал его землей, а когда Алекс утром пошел в сарай и обнаружил на лопате свежие следы от грунта, в его душу закралось подозрение, что это символическое погребение – дело рук наиболее активной читательницы библиотеки, его Марты. От вопросов жена уклонялась, но ее разгневанное лицо говорило само за себя: акт убийства человека, так тесно связанного с книгами, казался ей наивысшим проявлением варварства. Самому Алексу это жуткое злодеяние напомнило другое, времен революции в Москве, когда он на улице увидел труп незнакомки, но то было делом рук обычных бандюг, а тут развлекались сыновья богатых хуторян.
«Тартуский коммунист» до Лейбаку уже не доходил, если вообще издавался, поэтому единственным источником новостей оставался радиоприемник, который удалось сохранить благодаря здравому смыслу Марты. Через неделю после начала войны поступил приказ под угрозой расстрела всем сдать в исполком имеющиеся приемники, и Алекс уже стал выдергивать шнур из розетки, когда Марта его остановила.
– Неужели ты думаешь, что в этой неразберихе кто-то будет искать твой Телефункен! Не понимаешь, что ли, это для дураков! Ну что вы за рабский народ, перед каждым начальником встаете смирно, будь то помещик, Эйнбуш или Сталин!
«Эйнбушем» жена звала бывшего эстонского премьера Эйнбунд-Ээнпалу, утверждая, что у того «ум куста»[1].
Относительно приемника Марта, как обычно, оказалась права, никто за ним не пришел, и жена продолжала слушать как оперные арии, так и новости, только Алекс, чье самолюбие было задето, несколько дней держался от аппарата в стороне. Любопытство в итоге оказалось сильнее гордости, и он пошел узнавать у жены, есть ли надежда, что сюда наконец-то дойдет какая-нибудь регулярная армия и покончит с произволом. В ответ Марта вытащила с книжной полки атлас, открыла его
Буш – куст (не только по-английски; прим. автора)