Родственнички. Наталия Шитова
кроме громогласной ругани, ничего путного не получилось.
Правда, и сегодняшний день не привнёс в ситуацию никакой надежды. Сергей дал понять, что не потерпит, если всякие сопляки его учить будут.
А Владимир его учить не собирался. Он просто боялся за него. Боялся, что в один прекрасный день люди, которых Сергей Панин жестоко нагрел, раскроют обман. А среди обманутых клиентов Панина были такие, которые не будут долго думать, и взлетит Серёга в своём мерсе под облака.
Владимир пытался втолковать это Сергею, но тот, упрямо набычившись, гнул своё и вполголоса матерился, чтобы не привлекать внимание.
Сергей уехал уже давно, а Владимир все не мог успокоиться. Сидел, разложив вокруг разные бумаги, притворялся, что погружен в работу. Его раздражали телефонные звонки, бесили коллеги, доводил до белого каления начальник. В итоге рабочий день закончился, а Владимир так и не смог доделать начатое утром. Пришлось задержаться допоздна, сосредоточиться и написать этот проклятый отчёт.
Домой он шёл своей обычной дорогой, не обращая особенного внимания на то, что происходит вокруг.
Он пересёк безлюдный двор и побрёл к единственному подъезду кирпичной девятиэтажки. Пошарил над дверной ручкой в поисках кнопок. Пальцы Владимира попали в пустоту. В который уже раз кодовому замку кто-то приделал ноги.
Он усмехнулся и вошёл в подъезд, задерживая дыхание, чтобы не вдыхать смесь запаха переполненного мусоропровода и следов кошачьих прогулок при луне. Лифт, сломавшийся ещё на прошлой неделе, беспомощно висел, застряв между первым и вторым этажами. Покачав головой, Владимир двинулся наверх по узкой темной лестнице.
Он услышал шорох снизу за спиной. И только успел подумать об очередной кошке, собравшейся нагадить под лестницей, как что-то впилось ему в горло, сжимая его…
Владимир вскинул руки, пытаясь зацепиться за удавку и ослабить её. Но его пальцы лишь царапнули кожу, вздувшуюся с обеих сторон тонкой проволоки, впившейся в горло. Он захрипел, задёргался в надежде освободиться. Тщетно.
Владимир никогда не опасался ночных улиц и темных лестниц. Он владел своим телом, как всякий практически здоровый молодой мужчина. Он всегда считал, что если не сможет дать достойный отпор нападавшим, то во всяком случае вырвется и сбежит в нужный момент. А сейчас он даже не успел огорчиться своей беспомощности. Он не мог справиться с противником. Это было все, что он успел понять. Удушье парализовало его, отняло способность сопротивляться. А невидимая рука его бесшумного противника все крепче затягивала удавку, и не было никакой возможности вырваться.
Сознание почти оставило его, нога Владимира соскользнула с узкой ступеньки, и он стал падать назад.
Противник не смог удержать падающее с лестницы тело, и Владимир кубарем скатился со ступенек. Ещё не в силах сделать вздох, он приподнялся. Пытаясь левой рукой подцепить впившуюся в горло проволоку, правой он потянулся к поясной кобуре, скинул кнопочку и рванул наружу газовый револьвер.
В темноте вонючей лестницы ничего не было видно.