Еврейка. Алеся Ранимая

      «Хорошенькое дело, ты сидишь с ногами на мониторах, этого придурка, чтоб его стошнило в начале салона, даже не видно, сбоку сидит никчемная глыба жира в жидкой бородке и с короткими пейсами, а кругом идёт война! ну не кругом» …

      У Доса зазвонил телефон. Автобус в это время уже выкатился с третьего этажа, проехал подземелье и вырулил на улицу Иерусалима. Ещё минута и конец дурацкому городу, прощай, толкотня и истерика, здравствуйте, просторы, крутые спуски, дорога, а там, глядишь, народ раскидают и будет свободнее.

      – Алло, – на чистом русском. – Да, мама, я еду домой. Да, уже еду. Да, последним автобусом, да, он проходит. Кто звонил? Девушка? Какая девушка? Какой голос? На хер её. На хер, на хер, на хер. Ты слышала?

      «Уж слышала» … – Вика скосила на Доса не только глаза – пол её лица скособочилось в попытке попялиться на него, не выходя за рамки приличия. А тот как ни в чём не бывало громко, но спокойно, даже методично, можно сказать, посылал какую-то девушку на хер, да ещё через собственную мать.

      – Не знаю, чего она хотела? А ты? Ну на хер. На хер. Да, я еду домой. Да. До свидания, мама.

      Дос посмотрел на табло телефона, аккуратненько закрыл его, ещё раз посмотрел на него и так же аккуратненько положил в нужный, совершенно для этого подходящий карманчик сумочки. Поверх сумочки Дос сложил вышеупомянутые ручечки. Потом он повернулся к Вике и мило, вежливо и совершенно отстранённо улыбнулся, мол, извините, покричал, но вы же всё равно по-русски ни хрена не понимаете, так что я очень даже приличный молодой человек. А он был молод – Викин ровесник, может, на пять лет старше? Тридцать, тридцать пять? Борода отвратная, прости Господи!

      Автобус вырулил из города. Последний светофор остался позади, и начался весёлый, лихой спуск из Иерусалима.