Девушка без имени. Лариса Петровичева
что приглашенный парикмахер подстриг и уложил ее волосы по здешней моде, а портной, сняв мерки, что-то прикинул по записям в крошечном блокноте и сказал:
– В моей мастерской есть прекрасное готовое платье по меркам миледи. Если желаете, я принесу.
Конечно, благородные сузианки дождались бы портного с платьем, сидя в собственной гостиной, но Алите показалось неприличным гонять человека туда-сюда, и она отправилась с ним в мастерскую, откуда вышла через полчаса уже в новом наряде – восхитительном светло-зеленом платье с такими искусными вышивкой и отделкой, что Алита невольно почувствовала себя принцессой. В прежней жизни она предпочитала джинсы и кроссовки, но сейчас, когда корсет бережно обнимал талию, мягко приподнимая грудь и придавая осанке истинно дворянскую горделивость, Алита не просто шла, а плыла по мостовой, и губы сами собой изгибались в улыбке: эх, увидел бы ее Никитос – точно бы язык проглотил и подавился своей любимой «обезьяной».
Мысль о бывшем муже не испортила ей настроения, тем более что день выдался пусть и пасмурный, но теплый, а архитектура города оказалась очень интересной – так что Алита чувствовала значительный душевный подъем, любуясь стройными силуэтами дворцов и особняков, останавливаясь возле клумб с пышными осенними цветами и рассматривая афиши на пузатых тумбах. Спустя пару часов она почувствовала легкую усталость и, прикинув обратный маршрут, решила возвращаться в дом Огюста-Эжена. Он, вероятно, уже вернулся с мессы и с кафедры артефакторики. Думая о своем новом друге, Алита не могла не улыбаться от счастья – Огюст-Эжен, судя по всему, был очень хорошим человеком. Напрасно его называют Страховидом: во время ритуала речевой магии Алита поймала обрывок воспоминаний инквизитора – крошечный кусочек прошлого, в котором была какая-то привычная грусть, понимание, что всем понравиться невозможно, и обреченность на одиночество. Вопреки стереотипам, Огюст-Эжен не озлобился: он просто принял свою судьбу и стал жить дальше – Алита не могла не уважать такой подход к жизни. Впрочем, она не считала инквизитора ни страшным, ни уродливым – его внутренняя сила была отличным заменителем внешней привлекательности: жаль только, что остальные не хотели этого понимать. Но у жителей Сузы, насколько Алита успела разобраться, был настоящий культ физической красоты: гуляя по столице, девушка насчитала около пятидесяти магазинов модной одежды, а уж парикмахерских и салонов красоты вообще было понатыкано на каждом углу.
Задумавшись, Алита не заметила, как случайно наткнулась на молодого мужчину, выходившего из дверей парикмахерской и благоухавшего парфюмерией на всю улицу. Мужчина был по меньшей мере принцем: во всяком случае, он раскричался так, словно Алита не просто нечаянно наступила ему на башмак из синей замши, а переехала его экипажем, причем несколько раз.
– Простите меня, милорд, – она обворожительно улыбнулась, стараясь свести все не к обиде, а к легкому недоразумению. – Уверяю вас, я не нарочно.
– Под ноги смотри, животное! – рявкнул на нее щеголь. Кругом