Танец под дождем. Андрей Александрович Белов
То медленный и тихий, то сильный и громкий со страстью, а иной раз с опаской и грустью, или с весельем и торжеством. Я все это слышу, когда он стучит об асфальт, землю, крыши домов, деревья, цветы, да хоть вот сейчас об мой зонт. Под него хочется петь или танцевать.
– Теперь ты расскажи про себя.
– Ты хочешь сейчас потанцевать? – спросила меня Лунэсс, не обратив внимания на мой вопрос.
– Я? Я не умею, – ответил я не сразу от удивления.
– Это просто. Подстройся под ритм дождя и все. Ты же хорошо его слышишь.
– А как же ты? Промокнешь ведь вся!
– Не переживай, приду домой выпью чашку горячего чая.
Я сложил зонт и положил его на бордюр. В это время дождь чуть замедлился. Это можно было заметить по меньшим брызгам об асфальт, по которому уже кое-где бежали ручьи. Лунэсс положила свои руки мне на шею, а я на ее талию. Мы приблизились друг к другу и начали первое неумелое движение. Возможно, это был самый нелепый по технике танец, но я точно уверен, что он был самым искренним и неповторимым. В этот момент, мне казалось, что существуем только мы с ней и наш, в этот вечер, дождь. Мы кружились вдоль дороги, то быстро, то медленно, ловя ритм, под наш смех и нашу радость, посредине пустой улицы, под его каплями. Я только тогда увидел, какой она была красивой. Длинные русые волосы, добрый и чистый взгляд под пушистыми ресницами, большие карие глаза, которые я мог лучше рассмотреть, сияющая улыбка, способная поднять любому настроение, аккуратно-острые скулы, такие, что можно было порезаться. На ней не было косметики, что было необычно, поскольку в этом возрасте все девушки с помощью ее подчеркивают свои черты лица, но только не она, ей это было не нужно. А ее аромат духов сказочно переплетался с запахом дождя так, что это было похоже на волшебство. Я видел ее четвертый раз в своей жизни и не знал ничего о ней, кроме одного. Как звезды и луна не могут существовать без неба, как книга без страниц и слов, как человек без кислорода, так и мы в этот вечер друг без друга. Это был наш танец под дождем.
После я проводил ее до дома и напомнил, чтобы она выпила чашку горячего чая, чтобы не простудиться. К тому времени дождь прекратился, и я шел один по одинокой улице, наслаждаясь петрикором. Путь мне освещали фонари, на которых сидели капли и дрожали от легких порывов ветра. В редких домах еще горел свет, в остальных же, скорее всего, уже все легли спать. Время было примерно около десяти вечера, отчего можно было не беспокоиться, насчет того, что охранник меня не пустит «домой», поэтому я не спеша брел и наслаждался этим прожитым днем. А внутри меня что-то покалывало, горело, жило, что-то тихо нашептывало мне: «Этот день еще сыграет главную роль в твоей жизни».
***
На следующее утро ужасно сильно не хотелось вставать с постели. Во-первых, я не выспался, а, во-вторых, сегодня по расписанию стояло четыре пары. Занятия невозможно скучные. Преподаватели, словно роботы, говорят без остановки целую пару, отчего в сон клонить начинает только сильнее. Это не то, что у мистера Капсона, где интересно. У него идет больше общение, лирические отступления, какие-либо умные мысли, например, как эта: