Солдаты Омеги (сборник). Виктор Глумов
в казарму. Вскоре они вернулись. Командир указал стволом автомата на Шкета и молодого кетчера, который едва держался на ногах:
– Ты и ты – шаг вперед. «Мясо».
Шкет вытянул шею и завертел головой, приговаривая:
– Какое мясо? Вы что? Я сильный, несмотря на то что легкий! Дайте мне шанс! Я умею и бегать, и это… руки сгибать много-много раз! Во мне и есть-то нечего… ребята…
Сопровождающий тюкнул его по затылку и поволок к открытой двери, как ползун – жертву в холмовейник. Раненый кетчер не сопротивлялся – рухнул в обморок.
– Ты!
Ошалевший Артур некоторое время не мог сообразить, что обращаются к нему.
– Плечистый, шаг вперед!
Артур повиновался. Сейчас расстегнут наручники, и он свернет этой сволочи шею, отберет автомат, после – не важно. Лучше сразу сдохнуть, чем стать «мясом». На Пустоши и подумать не могли, что омеговцы – людоеды, «мясо» уже никому не расскажет, а остальные молчат. Да Омега же гаже мутантов, хуже некроза! И вся эта ерунда вроде черной формы, неприступного замка, хорошего обращения с пленными… Конечно, «мясо» кормят, берегут, чтобы потом сожрать. Он представил себе бойню, заляпанную кровью, крюки, на которых развешены освежеванные тела Ломако и Шкета… Когда сняли браслеты, Артур боковым зрением заметил: автоматчики насторожились, прицелились в него.
– Упал, отжался!
И Артур упал. Отжимался он неторопливо, ждал, когда надсмотрщики потеряют бдительность. Вскочил, бросился на командира, ударил в солнечное сплетение, попытался достать незащищенное горло, но омеговец плавно ушел вниз-влево, ткнул локтем в живот. Артур отшатнулся, принял оборонительную стойку. Противник ухмыльнулся, поправил китель и скомандовал автоматчикам, которые почему-то не открыли огонь:
– Годен!
Налетели омеговцы, скрутили руки и повели в ту же казарму, куда и «мясо», но Артур больше не сопротивлялся. «Годен» – не «мясо». Поселилась крохотная надежда на благоприятный исход. Что случилось с бывшим охранником отца, Артур не знал, даже не вспомнил про него. Какое кому дело? Выживают и умирают поодиночке.
Из казармы спустились в подвал. Артура проволокли по тускло освещенному коридору мимо одинаково ржавых дверей, затолкали в камеру. Потирая многострадальные ребра, он осмотрелся: под самым потолком – окно, куда не высунешь даже голову, на каменном полу – тряпка вместо постели, рядом – миска с кашей и кружка воды.
И что все это значит? Если хотели бы завербовать, то уже сказали бы.
Усевшись на тряпье, Артур принялся есть. Он успел проголодаться и жрал руками, как мутант. Вымазал тарелку хлебом… Вкусно, питательно, даже на хлеб не поскупились. Откармливают на убой или берегут будущего солдата? Артур думал недолго, у него не осталось сил на переживания. Замотавшись в тряпки, он сразу же задремал – сказалась бессонная ночь.
Лязгнул замок. Артур поднял голову, проморгался: на полу стоял завтрак, та же похлебка, что и вчера. «И свиней кормят», – напомнил он себе, но от еды отказываться не стал. Лучше умереть сытым, чем голодным. Перекусил, размялся: отжался раз тридцать, поприседал, проделал