Привычное проклятие. Ольга Голотвина
умереть, а они все пускай выплясывают вокруг ее костра!..
Что бы ни думала Дагерта насчет погребального костра для знатной гостьи, она оставила эти мысли при себе и предложила барышне подняться наверх и отдохнуть.
– Деточка, успокойся, – семенил отец за красной, растрепанной дочерью. – Деточка, не плачь, подумай о своем здоровье, пожалей папу, радость моя…
– Это ж надо, – задумчиво сказал Арби, глядя ей вслед, – какая прихоть природы! У зайчика родилась дикая кошка.
– Причем бешеная, – мстительно уточнил Верзила.
– Секли ее в детстве мало, – поставил диагноз Бурьян. И оба стражника – «мужланы с отвратительными рожами» – охотно согласились с разбойником.
– Барышня всю дорогу так?.. Или только нам решила удовольствие доставить? – обернулась Дагерта к гостю в синем плаще.
– Всю дорогу, – вздохнул тот. – Мы под конец готовы были за борт прыгать.
– И достанется кому-то такая жена! – посочувствовал неведомому бедолаге Кринаш.
– От такой жены на костер запросишься, – угрюмо согласился безымянный юнец.
Зря он подал голос. Дагерте надо было на ком-то сорвать досаду. Она вцепилась в парнишку, как ястреб в цыпленка:
– Ох, чуть не забыла! Ну и хозяйка! Коза-то, козочка моя, страдалица бедная! Господин обещал поглядеть, что с ней!
Парень позеленел, но покорно дал выволочь себя за локоть из трапезной. Кринаш не заступился. Врать в дороге – скверная примета. Вот она сейчас и сбудется…
Сверху донесся пронзительный женский вопль, грохнуло что-то тяжелое. Все разом глянули в потолок.
– Подался б я отсюда, – угрюмо сказал бородатый стражник, – да неохота мокнуть. Эй, парень… ты, с лютней, тебе говорю! У двери сидишь – глянь-ка, дождь не кончился?
Арби выглянул на крыльцо, вернулся, затворил дверь и ответил:
– Дождь нудный и затяжной, как мое безденежье. А все-таки скучно торчать под крышей. Да еще и спеть нельзя! – Он устремил умильный взгляд на Уанаи, которая чинно сложила руки на коленях и тихонько наблюдала за происходящим вокруг. – Я видел на том конце двора, под навесом, уютную скамеечку. Оттуда должен открываться вид на реку. Если барышня согласится вдвоем со мной полюбоваться красотой осени, я смогу рассказать много интересного. Побродил и по Силурану, и по Грайану, и по Гурлиану…
Кринаш хотел уточнить, что со скамьи открывается вид не на Тагизарну, а на изгородь и на стену хлева. Но не стал вмешиваться. Какая разница! На хитрой роже парня написано: о чем бы он ни начал рассказывать чужеземной красотке – все равно сведет на любовь.
Уанаи, раздумывая, склонила изящную головку:
– Господин хочет поделиться со мной своей мудростью? Ради этого стоит уйти от уютного очага и дышать сыростью… но только при условии, что речь пойдет о любви.
Физиономия певца из лукавой стала растерянной. Кринаш удивленно свел брови. Бородатый стражник поперхнулся вином.
– Из всех странностей