История литературы. Поэтика. Кино: Сборник в честь Мариэтты Омаровны Чудаковой. Отсутствует
субстанциальным атрибутом, но касалась всех христиан без различия. Таким образом, «русские/православные» никак уже не могли приписать себе те качества, о которых говорилось в статьях о прекращении унии, в стихах Хомякова и в прозе Киреевского, – прежде всего, историческое предпочтение мирной проповеди насильственному обращению. Замечание Чаадаева приобретает в этом контексте отчетливо иронический характер – выходило, что на Руси фактически существовало рыцарство, которое участвовало в одной из центральных военно-религиозных эпопей позднего западного Средневековья. Как официальные, так и кружковые московские теории о мирном характере или идеале русской нации опровергались исследованиями «одного француза».
Утверждение Чаадаева об участии русских в крестовых походах оказывается полифункциональным, рассчитанным на разных собеседников. У О.С. Аксаковой сообщение о новых данных по истории крестоносцев вызвало смех – отчасти из-за парадоксальности самого предположения, отчасти и потому, что, тремя годами прежде столь мрачно отозвавшись в «Телескопе» о национальном историческом прошлом, Чаадаев теперь заявлял о причастности русских к одному из самых значимых для западного средневекового мира событию. С Погодиным и сторонниками антиуниатской реформы Чаадаев вступает в прямую заочную полемику. Связь Руси с крестоносцами затрагивала нерв исторических и политико-религиозных концепций, ставших актуальными в конце 1830-х годов, ставила под сомнение их истинность и позволяла построить новую историческую мифологию. Эпоха совместной борьбы католиков и православных против общехристианского врага могла интерпретироваться как своего рода «золотой век», предвещавший дальнейшее сближение. Последующее расхождение исторических путей России и Европы оказывалось ложным, противоречащим провиденциальному сценарию. Таким образом, новые сведения о крестовых походах существенно корректировали и саму историософскую концепцию Чаадаева, изложенную в первом «Философическом письме» и «Апологии безумца»: Россия все-таки обладала особенным, наполненным великими событиями прошлым, общим с католической Европой.
Примечания
1 См., например, «Главы из воспоминаний моей жизни» М.А. Дмитриева: «Чем же был знаменит в Москве Чаадаев? – Умом, не говоря о других его качествах и чистоте его жизни. <… > Чаадаев был не богат, не знатен; а не было путешественника, который не явился бы к нему, просто как к человеку, известному своим умом, своим просвещением. Это была в Москве умственная власть» (Дмитриев М.А. Главы из воспоминаний моей жизни. М., 1998. С. 365).
2 ОР РГБ. Ф. 3. К. 4. Ед. хр. 9 в. Л. 26–26 об.
3 «Православие ужасно опустошает Москву» (Одоевский В.Ф. Заметки о Москве // Российский архив. М., 1994. Вып. 5. С. 104).
4 Т.Н. Грановский и его переписка. М., 1897. Т. II. С. 370.
5 См.: Там же. С. 87, 365–366; Ветринский Ч. [Чешихин В.Е.] Т.Н. Грановский и его время / 2-е изд. СПб., 1905. С. 161–162; Минаева Н. Грановский в Москве. М., 1963. С. 48–49,