Мне всегда везет! Мемуары счастливой женщины. Галина Артемьева
«Когда умчат тебя составы, за сотни верст, в далекий край, не забывай, не забывай родной заставы, своей любви, своей судьбы не забывай…»
Эта, последняя из названных сейчас песен, учила меня жить – в самом серьезном смысле. Я детской цепкой памятью ухватилась за слова:
Не забывай, что после вьюги
Опять всегда приходит май.
Не забывай, не забывай своей подруги,
Своей любви, своей судьбы не забывай.[3]
Я старалась не грустить, ведь «после вьюги всегда приходит май».
И еще – я старалась помнить. Это страшная и грустная тема. Я помнила свою жизнь до тети. Я помнила маму. Помнила! Помнила!
А бедной Танюсеньке очень хотелось, чтоб я называла мамой ее. Я-то для нее стала дочкой. Одной-единственной. Главной частью и любовью ее жизни. Она ждала слова «мама». Но – я не могла. Не могла. Никак. (Я, как потом оказалось, верна до упрямства. Памяти своей верна, любви ко всем родным, отчизне своей…)
У меня не получалось выговорить «мама» никак. И связаны с этим печальные переживания, когда чужие тетки, наверное, желая сделать Танюсеньке приятное, упрекали меня при ней (такое случалось нередко, и в детстве, и в отрочестве, и в юности):
– Что ж ты! Человек столько в тебя вложил, а ты мамой ее не назовешь! И не стыдно!
Мне не было стыдно. Меня обжигала обида на неправедливость упреков.
– Зачем они лезут? Что они понимают? Почему судят?
И все же я иногда пыталась мысленно примерить слово «мама» к Танюсеньке. Она была самым-самым дорогим мне человеком. Ближе и дороже не было и не могло быть никого. Танюсенька, милая моя Танюсенька! Добрая моя душенька!
Сказать «мама» так у меня и не получилось.
Карлик-Нос
Мы с Танюсенькой идем по улице. Навстречу нам движется очень странная тетенька. Она маленькая – почти как я. И голова у нее как будто растет из груди. Очень большая голова. На лице длинный нос. А из-за головы виден горб.
Тетенька идет медленно, с трудом. Ковыляет.
Она необычная.
Меня волнует вопрос: она инвалид?
Но у нее есть ноги и руки. Вернее, ножки и ручки. Они коротенькие, не как у других людей. На коротеньких ножках быстро не пойдешь.
Она инвалид или нет? Это кто-то так ей сделал из-за войны?
А вдруг она волшебная тетенька? Я видела в книжках такие картинки. Она немножко похожа на Бабу-Ягу. Но Баба-Яга совсем старая. И высокая. Она на картинках всегда одного роста с Иванушкой-дурачком, которого хочет испечь и съесть.
Нет, это не Баба-Яга. Тогда кто же?
– Танюся! Смотри!!! Какая тетенька! Она из какой сказки?
Я показываю пальцем в сторону сказочного персонажа. Я говорю очень громко, практически кричу.
Танюся пугается. Я вижу, что она очень смущена и испугана. По-настоящему. Она одергивает меня:
– Никогда не показывай пальцем! Никогда не кричи на улице! Никогда не глазей на прохожих!
Я пугаюсь из-за ее испуга. Мне очень стыдно.
Тетенька останавливается и пристально смотрит на меня. Смотрит, смотрит. А потом говорит:
– Ишь ты какая!
И
Песня из к/ф «Испытание верности», 1954 г., музыка И. Дунаевского, слова М. Матусовского.