Буду ждать тебя здесь. Розалина Будаковская
персонажа в зарисовках, но, как показывает практика, не всё в жизни Ады-живущей-за-зеркалом сходится с написанным.
Мы с ног до головы перепачкались мукой и только потом Тони нацепил единственный фартук. Он со знанием дела вымешивает в мисочке молотую корицу, сахар и сливочное масло. Полицейский с таким выражением лица делает это, что можно подумать, будто Энтони пытается вилкой раскрошить кусочки льда. Тесто быстро поднялось и хорошо раскатывается. У нас получилось скрутить двенадцать крупных «улиток», теперь осталось только ждать, пока они пропекутся. Воспользовавшись моментом, сержант решил сходить за молоком, ведь именно он выпил все два литра вчера вечером. Каннингем утверждает, что есть булочки с чаем или кофе – неправильно, их можно запивать исключительно молоком и ничем больше.
Спустя несколько минут после его ухода послышался стук в дверь. Звук тише, чем обычно. Если Тони стучит в дверь, это слышат даже соседи. Я повесила фартук на спинку стула и пошла открывать. Неужели Каннингем решил быть потише?
– Доброе утро! – с лёгкой улыбкой произнёс Хольт. – Теперь у тебя есть кофе. – он протянул новенькую пачку, переступив через порог. – Готовишь? Вкусно пахнет. – продолжал улыбаться он и закрыл за собой дверь. – Угостишь кофе?
– Да. – я растерянно кивнула. – Проходи. – едва выговорила я и направилась на кухню, спешно отряхивая футболку от муки. Внутри всё опять сковало и, кажется, каждый орган, каждая клеточка неистово дрожит. Щеки горят, становится жарко. Почему он постоянно заставляет меня краснеть?! И как бы побыстрее от него отвязаться? Габриэль, пожалуйста!
– Хороший рюкзак. – журналист зашуршал курткой. – Часто путешествуешь?
– Это не мой. Друг с ним приходит. Тони, вы вчера встретились. – уточнила я, надеясь, что Хольт захочет уйти. – Он вышел ненадолго, скоро вернётся.
– Сержант твой друг? – репортёр подошёл сзади и попытался приобнять, легонько коснувшись пальцами моих плеч. – Мне нравятся твои духи. – тихо сказал он.
– Да. Мы с Тони выросли вместе. – спешно обернулась я. – Садись где хочешь. – ложкой указала я и продолжила мешать кофе.
Надо успокоиться и перестать быть такой невменяемой. Это уже становится заметно.
Булочки приготовились, кофе закипел. Я вытащила противень на плиту и достала красивые чашки. Те самые, которые достаю, когда приходит Лив. Энтони предпочитает пить из повседневной, самой большой кружки. Её я тоже достала.
За эти пару минут со мной что-то случилось: всё немного раздваивается, медленно соображаю, мне так хорошо. Ощущение, будто пьяная. Когда я говорила, что нужно успокоиться, то не это имела в виду! Тем не менее, Ноэль перестал смотреть на меня как на рехнувшуюся. Я улыбнулась ему, в какой-то момент журналист показался очень красивым мужчиной, правда, в это же время никак не могу уловить, как он выглядит. Все черты какие-то смазанные, словно его лицо постоянно меняется. Что происходит? Мне срочно нужен Габриэль.
Тони не стучался, когда пришёл, он открыл дверь