Летим, летим! Реально махнуть до Луны. Артём Яковлев
частью стало создание автономной пилотской кабины. Раньше никому из нас этим заниматься не приходилось. Две недели клеили её из многих слоёв стеклоткани. Для прочности, через два слоя, армировали стальной сеткой. И, как ни странно, в конце она получилась изящной, лёгкой и даже красивой. Всего около ста килограммов вместе с комингсом и крышкой из оргстекла на стальном каркасе. Это была наша гордость. Тяжёлая крышка хорошо уравновешивалась, мягко входила в пазы и плотно затягивалась, фиксируясь замком. Правда, полной герметичности мы добились только с третьего раза.
И ещё нужны были кресла, которые их творец заумно называл «ложементами». И трёхчасовая система жизнеобеспечения, которую нужно каждый раз перезаряжать сжатым воздухом, простым кошачьим сорбентом и водой.
Ник-Ник, без сомнения, мог собой гордиться. Из одних только подручных средств вышла конфетка! Авдеев был выдающимся технологом. Конструкция, несмотря на многочисленные проблемы, стоявшие перед нами, вышла вполне отвечающей всем требованиям. Даже ничего переделывать не пришлось.
Снова я про себя отметил, что никак не могу избавиться от воспоминаний и распрощаться с Авдеевым. Это, словно снежный ком с горы росло и постепенно стало заполнять собой всё жизненное пространство. И уже стало труднопереносимо. Жизнь превращалась в кошмар бесконечных воспоминаний. Неужели после такого человека осталась одна только память?
С уходом Авдеева цели в этой жизни, ставшие для меня ориентирами, растаяли. «Кузнечик» был целиком авдеевской идеей, несмотря на все мои замашки по дополнению космическими прибамбасами. Он, «Кузнечик», и оставался как бы материальным воплощением самого Авдеева, с его идеей летать над землёй.
Чей теперь «Кузнечик», если Авдеева больше нет? Кому он нужен? Без своего создателя, он теперь просто куча металлолома. Высокотехнологичный мусор. Интеллектуальная труха. Не осталось совсем ничего. И впереди пустая дорога, по которой идти ещё можно, но прийти никуда уже нельзя. Увы! Исчез азарт борьбы. Спорить и доказывать что-то теперь некому. Да и, по сути, никто теперь не возьмётся что-то доказывать…
Сам Авдеев счёл бы воровством идею использовать свой прибор так, как требовалось мне… Ник-Ник такое использование считал неверным. Только я один понимал, насколько для этого приспособлен уникальный его прибор. Маневренность, парадоксально сочетающаяся со статической устойчивостью, и великолепные ходовые качества! Наш «Кузнечик» уже вполне бы смог работать спутником Земли. Если бы не неудачный последний запуск…
Тогда он не смог даже достичь пресловутой «линии Кармана». Тяга излучателей пропала на высоте намного ниже стокилометровой отметки. И получалось, Авдеев напрасно считал, будто тяга создаётся электромагнитными полями, без использования материала атмосферы. Если бы так было, выход в космос стал бы лишь начальной точкой.
А теперь всё изменилось. Хоть это наше средство и нуждалось в дальнейшей доработке, но помощи мне ждать было уже неоткуда. Ни финансовой, ни моральной.
Я