Красно-белые волны в Царицыне и окрест. Волны последние. Сергей Гордиенко
телефонные линии.
Встретившись с командиром дивизии Киквидзе, Носович упомянул о крепком характере Сиверса. Впечатлительный Киквидзе решил, что и он сам не менее крепок в своих решениях и также отказался выдвигать свою дивизию на фронт. Носович ликовал снова, но на этом не остановился, а убедил Сытина заставить Сиверса послать на фронт хотя бы по одному батальону из каждого полка. Сиверс отказался, причём дважды и в крайне грубой форме. Помощник Ковалевского бывший прапорщик Никитин, в прошлом также и присяжный поверенный, аккуратно документировал все отказы, акты неповиновения и грубого поведения красного бригадира. В результате получился компромат из 122 документов, к которым Носович приложил ещё и жалобы бывшего военного руководителя фронта Левицкого.
Никитин получил назначение в штаб в самом начале сентября и почти ни с кем не общался. Был всегда подтянут, дисциплинирован и исполнителен. Доставив Носовичу компромат на Сиверса, он отчетливо произнёс:
– Приказание исполнено, Ваше Превосходительство!
Носович насторожился, посчитал, что это провокация и строго потребовал никогда так его не называть. На что Никитин уверенно ответил:
– Ваше Превосходительство, я знаю, что Вы не большевик, а настоящий русский офицер, верный царю и Отечеству. А потому хочу быть Вам полезен. Вам, полковнику Ковалевскому и всему «белому делу».
Носович ничего не ответил и решил подумать.
На улице, явно не случайно, к генералу подошли двое – господин средних лет и совсем молодой парень.
– Разрешите представиться, Ваше Превосходительсво, – начал старший, – я бывший подполковник Петроградской военной контрразведки Шостак, а это мой адъютант юнкер Бодак. В настоящий момент я начальник отдела разведки штаба Южного фронта большевиков, а господин Бодак мой помощник. Мы представляем одну из известных Вам организаций. Понимаю Ваши сомнения и прошу только выслушать. А там решите, верить нам или нет. Присядем на скамейку.
Носович выслушал и поверил.
Тем временем его работа в штабе продолжалась в том же духе: саботаж и дезорганизация, прикрытые показным рвением к службе и «достоверными» объяснениями почему и в этот раз всё пошло не так. Для обеспечения связи и наблюдения за выполнением оперативных приказов строптивыми красными командирами штаб выделил Носовичу дежурный паровоз с платформой и автомобиль «Форд».
В поездках, кроме шофёра, Носовича всегда сопровождал комиссар Бутенко – идейный, но не воинствующий большевик, не отдавший ни одного приказа о расстреле, что импонировало Носовичу.
В голове генерала сразу же составился план и время побега. Бежать нужно было после того как он сумеет нанести максимальный ущерб Красной Армии и в тот момент, когда он будет наиболее информирован о действиях и планах командования, а также сумеет забрать с собой максимально возможное количество секретных документов. План побега: во время одной из поездок на фронт на автомобиле