Святое возмездие. Михаил Серегин
возвышение и замер.
Там, вдалеке, отчетливо виделась длинная – по всей линии горизонта, от края до края – полоса огня. Это горел камыш.
– Ничего себе! – выдохнул священник. – Как кабана загоняют!
Именно так, подпалив камыш, губернатор в прошлом году неплохо поохотился. Потому что обезумевшее от страха зверье летело, скакало и бежало прямо под пули охотников.
Отец Василий понятия не имел, кто устроил этот поджог, губернаторские загонщики или подручные Кузьменко. Но, кто бы это ни был, сплошная стена огня стремительно росла в размерах и двигалась прямо на него!
Под ноги с пронзительным визгом бросился молодой кабанчик, над головой поднялась и, трепеща крыльями, рухнула в камыши целая ватага перепелок… Здешняя живность уже почуяла опасность и теперь, обезумев от страха, мчалась прочь.
«Надо было к охотникам бежать! – тоскливо подумал священник. – Прямо к губернатору! И ничего бы этот Кузьменко не смог!»
Отец Василий решительно кинулся к ближайшей луже. Если тщательно вымокнуть и накрыть голову бушлатом, прорваться было можно.
– А если на той стороне меня уже ждут? – вслух подумал он.
Оказаться после прорыва сквозь огонь на выжженной, совершенно открытой поверхности было не с руки.
– Легкая добыча, вот кем я тогда стану! – вслух завершил он свою мысль и прислушался.
И в следующий миг понял – он уже ею становится. Потому что это трещал вертолет.
Его и впрямь загоняли как зверя. Впереди пал, а за ним открытое выжженное пространство, позади – Кузьменко со своими людьми. И куда бы он ни побежал, везде ждало в конечном итоге одно и то же – пуля в лоб, а скорее всего заряд дроби в живот. В общем, «несчастный случай».
Он подумал, что экспертиза наверняка установит, что в него стреляли по меньшей мере дважды – в ногу и… туда, куда попадут. Эксперты наверняка определят и то, что после первого ранения он еще долго бежал.
– Если вообще тело найдут! – ядовито оборвал он себя. Тело и впрямь могли не найти.
Отец Василий снова осмотрелся по сторонам и увидел, что пожиравшее сухой камыш пламя уже достигло зарослей тальника и от пропитанных весенними соками ветвей повалил густой сизый дым. И в этот момент его осенило. Единственным куском пространства, где он мог оставаться не замеченным сверху, была длинная «нейтральная полоса», идущая вдоль пала, перед самой линией огня, там, где дым нависал сплошным непроницаемым облаком.
«Задохнусь к такой матери!» – вздохнул священник, но в следующий миг сорвал с себя бушлат и побежал к луже – замачивать.
Мягкий, набитый ватой бушлат промокал плохо, и отец Василий принялся остервенело топтать его ногами, чтобы ускорить дело, до тех пор, пока не пошли пузыри, а выдернутый из лужи бушлат не стал тяжелым, как плохо выделанный тулуп. Священник перекинул его через плечо и бросился в сторону огня, и только здесь, когда дышать стало почти невозможно, обернул шею и рот истекающим жидкой грязью бушлатом и побежал вдоль