Печать Иоганна Гутенберга. Наталья Александрова
дверцу с Жениной стороны. Андрей Федорович отпустил ее локоть и едва заметно подтолкнул.
Женя выбралась из машины и оказалась перед широкими мраморными ступенями. Метель стихла, а может, ее и не было в этом районе.
Андрей Федорович уже стоял рядом с Женей. Не глядя на нее, он привычно согнул левую руку калачиком. Женя взяла его под руку, и они медленно, торжественно поднялись на крыльцо особняка.
Женя вспомнила трансляции с разных кинофестивалей – там тоже красивые, хорошо одетые мужчины и женщины неспешно поднимались по широким ступеням…
Перед входом стояли двое удивительно похожих мужчин в одинаковых черных костюмах, в руках у одного из них были скрепленные листы, видимо, список приглашенных.
– Ушаков! – высокомерно бросил Женин спутник.
Охранник быстро сверился со списком и, подобострастно заглядывая в глаза, проговорил:
– Проходите, Андрей Федорович!
А Жене только кивнул – проходи, мол, раз пришла.
Дверь словно сама распахнулась, и они вошли.
На Женю обрушились потоки света и звуки музыки.
В просторном холле, где они оказались, медленно прохаживались мужчины в темных вечерних костюмах и их сногсшибательные спутницы. Напротив входа было громадное зеркало, целая зеркальная стена. Женя бросила взгляд в это зеркало – и не сразу нашла себя. Только увидев в зеркале Андрея Федоровича, поняла, что красивая женщина рядом с ним – это она.
Да нет, не может быть… у нее нет ничего общего с этой уверенной в себе красавицей… Платье серо-зеленого шелка прекрасно облегает фигуру, рост высокий… ну, это из-за каблуков. Женя никогда в жизни не носила такие шпильки, думала, что и шагу в них не сможет ступить, а оказалось, что обувь просто должна быть дорогая…
Глаза сияют, кожа, наоборот, матовая, гладкая, и волосы… куда девался этот нежно-крысиный хвостик?..
Они пересекли холл, поднялись по широкой, застеленной ковровой дорожкой лестнице и оказались в огромном зале, залитом ярким светом многочисленных хрустальных люстр.
По краям зала возвышался целый лес колонн, а сам зал был заполнен такими же блистательными мужчинами и женщинами. Темные, отлично сшитые костюмы, вечерние платья – голубые, розовые, сиреневые, серебристые, конечно же, классические черные. Между ними сновали девушки в черно-белой униформе официанток, с серебряными подносами, на которых были бокалы с вином и тарелки с крошечными бутербродами.
Женя внезапно почувствовала зверский голод, ну да, ведь она с утра только чашку чая выпила у Жанны Романовны да два крошечных печеньица съела… Она протянула руку и взяла с подноса один бутерброд. Она откусила от него половину, но не успела прожевать, даже вкус не почувствовала.
Потому что увидела совсем близко, всего в нескольких шагах, мужчину в темно-сером костюме, с гладко зачесанными темными с проседью волосами.
У нее сразу пропал аппетит, рот наполнился чем-то горьким, сияние хрустальных люстр потускнело.
Это был тот самый мужчина. Тот, кого она видела на полу Третьего