Печать Иоганна Гутенберга. Наталья Александрова
но по дороге не удержалась, бросила мимолетный взгляд на ящик, где оставила свое скромное приношение.
Конфетки не было. То есть, на прежнем месте лежал пустой фантик. Значит, он принял ее подношение… Конфету съел, а фантик оставил.
Женя машинально схватила фантик, и почувствовала, что он не пустой, что в нем что-то завернуто. Значит, тот, кто живет в Третьем Цеху, не принял ее угощение? Как странно…
Женя почувствовала, что, если она останется здесь еще чуть-чуть, у нее просто съедет крыша. Нет, нужно искать другую работу… так она долго не выдержит…
Она хотела выбросить фантик, но тут он сам собой развернулся, и на Жениной ладони оказалась странная вещь. Довольно тяжелая, сверху была плотная бомбошка из твердого темного дерева, а под ней…
Женя перевернула эту штуку и сразу поняла, что она очень старая, потому что ручка была отполирована прикосновениями множества рук. Под бомбошкой был такой кругляшок, судя по тяжести, металлический, скорее всего бронзовый, потемневший, старый… а на нем… на нем были вырезаны какие-то разводы, сложный орнамент из переплетающихся линий, может быть, из диковинных, экзотических растений. А может, Жене так показалось, поскольку, когда она снова посмотрела, то на кругляшке были уже какие-то вензеля.
На что это похоже? Женя покрутила вещицу так и этак. Да это же печать! Ну да, старинная печать, а уж как она сюда попала… В этом цеху работали когда-то старые печатные станки, так может…
Женя отогнала от себя неуютную мысль, что печать-то могла валяться здесь хоть сто лет, но вот кто завернул ее в фантик от конфеты? От ее конфеты…
– Что это такое? – спросила Женя, оглянувшись. – Зачем ты мне это дал?
И тут вдруг тусклые лампы в железных намордниках, которые кое-где горели, стали гаснуть. То есть сначала освещение стало слабеть, как бывает в кинотеатре, а потом наступила кромешная тьма.
– П-постой-й… – прозвучало в темноте, – не спеши-и…
Дикий страх овладел Женей, ей казалось, что оттуда, из темноты, тянутся к ней длинные руки, которые сейчас схватят ее и навсегда оставят здесь, в этом подвале.
Женя не помнила, как рванула на себя дверь, и очухалась, увидев свет в коридоре.
Она пробежала остаток пути, толкая перед собой тележку, вылетела в коридор первого этажа, подбежала к лифту.
Кабина, к счастью, была на первом этаже.
В лифте Женя отдышалась и осознала, что все еще сжимает в руке эту странную печать. Ну, не бросать же ее здесь… И она сунула ее в карман джинсов.
«Нет, нужно искать другую работу», – подумала Женя, нажимая кнопку своего четвертого этажа. Тем более что скоро их всех и так уволят. На их четвертом этаже располагалось несколько мелких фирмочек, и постепенно всех их выжила одна компания, которой приглянулось это место под офис. Так что кто-то ушел сам, кто-то разорился.
Их издательство никуда не могло уйти – тут рядом склад, где еще такое место найдешь? Но владелица Елена Сергеевна была уже сильно немолода, к тому же болела, так что, когда ей сделали предложение о продаже издательства, она долго не думала.
«Все равно, – сказала она, –