Тяжесть венца. Симона Вилар
галерея, кровлю которой поддерживали резные колонны. Нигде не было ни души: настоятельница, мать Эвлалия, всегда такая предупредительная с Анной, была очень сурова к остальным сестрам. Бенедиктинкам, называемым также сестрами Святого Причастия, в свободное время надлежало строго соблюдать целомудренное молчание. И если откуда-то доносились голоса или сестры вступали в беседу за работой, мать Эвлалия отправлялась прямиком туда, сурово повторяя слова из устава святого Бенедикта:
– В Писании сказано: «Во многоглаголании не убережешься от греха!»
Сама матушка отнюдь не слыла болтуньей. У настоятельницы был физический недостаток – волчья пасть и одновременно заячья губа, и, когда мать Эвлалия роняла словечко, звук выходил не из самых музыкальных, а губа безобразно раздваивалась. Дочь одного из знатнейших северных семейств, она вряд ли еще где-то смогла бы достичь положения настоятельницы, кроме этого отдаленного края Литтондейла, в стороне от замков и дорог, среди болотистых низин и нагорий старых Пеннин.
Анна огляделась. Вокруг царил покой. Светило необычно яркое для февраля солнце, звенели синицы, разомлев от тепла, сонно ворковали голуби. В открытое окошко были видны склоненные головы монахинь в ткацкой. В хлеву блеяла коза. Кривобокая сестра Геновева, спрятав руки в широкие рукава монашеского одеяния, словно тень, прошмыгнула в часовню – отправилась подливать масло в лампады.
Анна вышла через открытые ворота из обители. Возможно, солнце и по-весеннему теплый день были виной тому, что ей вдруг нестерпимо захотелось побродить по округе. Над аркой ворот возвышалась деревянная статуя Девы Марии, потемневшая и растрескавшаяся от времени, покрытая потеками сырости. Анна благоговейно перекрестилась, глядя на нее, потом повернулась и направилась прочь.
Она спустилась по каменистой дороге в долину. Здесь, несмотря на солнце, все еще веяло промозглой сыростью. Однако одежда послушницы из толстой грубой шерсти была достаточно теплой, деревянные башмаки защищали ноги от влаги. Раньше Анна и шагу ступить в такой обуви не умела. Сама не заметила, как привыкла.
Она видела селение в долине – дома из серого камня под тростниковыми кровлями. Недалеко от строений на ручье стояла плотина, и слышно было, как шумит вода под лопастями колеса водяной мельницы. В ограде были сложены мешки с зерном, раздавался ровный гул жерновов. Анна знала, что мельница принадлежит монастырю и приносит неплохой доход, ибо другой нет во всей округе вплоть до Грассингтонского моста. Но туда добираться добрых восемь миль, и местные крестьяне предпочитали платить за помол бенедиктинкам Сент-Мартина.
Спустившись с откоса, тропинка вилась теперь совсем недалеко от селения. Легкий ветерок доносил запах овчарни и кисловатого торфяного дымка. В тишине отчетливо разносилось монотонное постукивание по металлу – трудился кузнец. Слышалось неторопливое поскрипывание колодезного ворота, который вращал маленький черный ослик.
Внимание Анны привлекло заливистое ржание лошади. Из болотистой